Меж двух огней - [21]

Теперь разрешилась еще одна часть тайны. Стрейкен по-прежнему не имел понятия, кем была Молли, но по крайней мере он знал, чего она хотела. Она хотела его запонку.

Тут его осенило, что вторая запонка была у нее. Его запонка ничего не стоила без пары. И то, что Молли обводила запонку, подтверждало, что она это поняла. Скорее всего, она поняла также, что две запонки вместе могли привести к чему-то по-настоящему ценному. Ради чего можно было подмешать наркотик. Ради чего можно было пойти на убийство.

Он начал обыскивать ее квартиру более тщательно. Чутье подсказывало ему, что вторая запонка была где-то близко.

В течение многих лет Стрейкен развлекался фантазиями о тайниках с сокровищами. Когда он стал взрослым, фантазии потеряли свою привлекательность. Одна запонка бесполезна. Нужна вторая. В конце концов он приучил себя к мысли, что все это так и останется тайной. Если у него когда-нибудь будет ребенок, он просто передаст ему свою запонку — так же, как это сделал отец. Старые мечты вдруг ожили и захлестнули его. Стрейкен начал обшаривать вещи Молли, как свинья, копающаяся между корнями в поисках трюфелей.

В спальне он услышал позади себя какой-то звук, но не успел среагировать.

— Замри.

Сердце Стрейкена учащенно забилось. Голос был женский. Дрожащий, но в нем явно слышалась агрессия, а еще такой же истэндсдский акцент, как у Молли.

— Руки вверх.

Он повиновался. Что-то новое появилось в голосе. Женщина была старше, чем ему показалось сначала.

— Кто вы? Не поворачивайтесь, или я буду стрелять.

— Я друг Крис… Молли.

— Как вас зовут?

— Джон Смит, — это было первое, что пришло ему в голову.

— Что вам нужно? — теперь женщина кричала.

— Я услышал о смерти Молли. Просто не мог поверить. Мне было нужно побыть рядом с ней. — Стрейкен был поражен тем, как легко он лгал.

— Повернитесь. Не опускайте руки.

Стрейкен медленно повернулся, держа руки вверх. Женщина стояла в дверном проеме. Она не была полицейским, оружия у нее не было. В правой руке она сжимала мобильный телефон, в левой — маленький баллончик, скорее всего перцовый.

— Я набрала 999. Все, что нужно, — это нажать «ОК», и они примут вызов, — женщина говорила кратко, просто предупреждая.

Они стояли на расстоянии трех с половиной метров в разных сторонах комнаты. Женщине было около шестидесяти. Ее растрепанные волосы напоминали воронье гнездо. Она выглядела измученной и мрачной. Не выпуская телефон из руки, она вытерла рукавом глаза. Тушь размазалась. Теперь она напоминала измученную панду.

Женщина была одета просто и дешево. Серая шерстяная юбка, черные колготки и старый синий свитер. Обувь она сняла в холле, чтобы ступать бесшумно. Даже потекшая косметика не могла скрыть разительного сходства. Это была мать Молли. И Стрейкен собирался воспользоваться этим прямо сейчас.

Затем случилось что-то странное. Мать Молли поднесла руку ко рту. Кровь отлила от ее лица, она стала бледной как призрак. Все тело ее задрожало. Стрейкену показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Он инстинктивно шагнул к ней, чтобы поддержать, если ей станет плохо, но женщина яростно замотала головой.

— Боже мой, — прошептала она, качая головой, — это вы!

И тут он ее узнал. Даже через двадцать один год он вспомнил ее манеру прищуривать глаза. Перед ним стояла мать Молли. И это она была той самой женщиной, что ударила его в ночь смерти родителей. Та самая противная нянька, которую он возненавидел сразу, как только она вошла в их дом.

16

— Где запонка? — Стрейкен сделал еще шаг к женщине. Гамильтон был прав. Она ее украла.

— Стой, где стоишь, иначе я вызову полицию!

Должно быть, женщина все поняла по выражению его лица. Она отступила из спальни в холл.

Стрейкен совершенно не собирался причинять ей какой-либо вред. Даже в те времена, когда он водил дружбу с ворами изумрудов в Малайзии, никто из банды не проявлял жестокости по отношению к женщинам, кроме Пили Паранга, их главаря. И потом, она была вооружена перцовым баллончиком. Надо действовать спокойнее. В конце концов, эта женщина только что потеряла дочь.

— Где запонка? — повторил он мягче, почти сочувственно, но не поддаваясь вполне этому чувству. Кроме того, он не хотел затягивать разговор. Он не собирался забывать, что перед ним женщина-воровка, чья дочь пыталась подмешать ему в вино наркотик.

Сказанное госпожой Ньюкрис его поразило. Она не стала спрашивать «Какую запонку?» и не удивилась «О чем это вы?». Она сказала: «Я отдала ее».

Этими словами она сказала ему больше, чем, вероятно, собиралась — по сути, признала свою вину. Стрейкен использовал карту идеи Гамильтона, и она оказалась козырной. Эта женщина украла запонку в ночь смерти его родителей. Через двадцать один год ее дочь попыталась украсть вторую.

Целый поток эмоций нахлынул на Стрейкена: гнев, облегчение, замешательство. Гнев потому, что, не укради она запонку, он не попал бы в эту грязную историю и, что более важно, Молли могла бы остаться в живых. Облегчение потому, что нашелся хоть кто-то, кто сможет снять с него обвинения в убийстве Молли. Миссис Ньюкрис могла бы предоставить ему алиби. Она была его пропуском на Кюрасао. Если удастся убедить ее поговорить с Купмансом или Верховеном, она сможет объяснить, почему Молли пыталась дать ему наркотик. Но он только-только начал разбираться в этой головоломке. Вся ситуация напоминала игру в пазлы. Казалось, перед глазами у него сияли разрозненные цветные фрагменты, теперь нужно было сложить их в единое целое.