Меж двух миров - [48]

— Не знаю, насколько точно это время его смерти. Знаю только, что собаки еще не пришли. Я просто увидел время на фотографии в мобильнике парня из «No Border». Тело было брошено как предупреждение там, где стояла палатка ливанца. Так он пролежал довольно долго, потом позвали ребят из «No Border», чтобы те вытащили его из лагеря. Это всегда делают они: мигранты слишком боятся, что их арестуют за убийство. Вот тогда-то он и сфотографировал.

— А можешь показать мне того парня?

— С оранжевыми волосами? Слушаюсь, друг мой, — холодно усмехнулся Усман.

30

«No Border». Против закона. Против порядка. Против идеи нации. Против идеи границ. Опосредованно и против полиции тоже. Это требовало многих сражений, защиты многих идей, даже собственных утопий. И все-таки Александру Мерлю было чем гордиться, потому что именно группировка «No Border» подняла вопрос обеспечения безопасности женщин-беженок и создала в городе сквоты для их приема. Именно столкнувшись с этими противозаконными захватами, государство и решило устроить на краю «Джунглей» поселение для женщин. И еще один подвиг: Мерль был среди тех, кто принял девятерых иранцев, которые зашили себе рты в знак протеста против предстоящего сноса южной зоны «Джунглей» и разрушения их жилищ. Однако, несмотря на это, «Джунгли» были наполовину уничтожены бульдозерами[57].

Еще он гордился своим участием в блокировке тоннеля под Ла-Маншем, а также захватом парома в целях изобличения ситуации мигрантов, узников Кале.

Потом его задержала полиция. Та, что вмешивается и сражается в зоне видимости. Против разведки, которая действует путем давления, рычага, обещаний и угроз. С тех пор на шее у него был поводок, который, если он перестанет удовлетворять своих хозяев, может превратиться в петлю. Так получилось, что он стал работать на фликов, по-прежнему обличая их в лоне «No Border». Шизофреническая ситуация, с которой он довольно плохо справлялся, особенно теперь, когда в мобильнике было шесть портретов незнакомцев, в том числе возможного вербовщика ИГИЛ.

Когда его познакомили с Адамом, он сказал себе, что настал момент манипулировать.

* * *

Усман попросил сирийца подождать у входа в расположение «No Border», недалеко от их палатки «Инфоцентр», где они давали беженцам юридические советы на случай задержания в странах Европы.

— Привет, парни! Я ищу Алекса, — поздоровался он на своем элементарном, но достаточном английском.

Многие в знак дружеского приветствия подняли руки. Большинство из них еще совсем мальчишки, а самому старшему от силы лет тридцать. Этническая музыка, самокрутки и цветная африканская одежда — надо было знать радикализм их акций и переворотов, чтобы видеть в них не просто группу хиппи в поисках общности с природой на основе развития личности и усмиренной кармы.

— Усман, дружище! — Мерль вышел из красной шестиместной палатки, имевшей даже такую роскошь, как защищенная полотняным навесом небольшая гостиная.

Он стиснул Усмана в объятиях и предложил ему фруктового сока. Из той же палатки высунул голову Сальвадор — ответственный за отделение «No Bordеr — Кале», хотя положение ответственного или главы на самом деле не имело хождения в их движении. Увидев, что это Усман, он в знак доверия снова исчез.

Усевшись возле костра, Мерль внимательно выслушал суданца и без особого затруднения согласился познакомиться с его другом, неким Адамом. Так что вслед за Усманом он вышел из поселения и обнаружил высокого сирийца, с ним был мальчишка лет десяти, черный как ночь.

— Ты вроде понимаешь по-французски? — начал Мерль.

— Если будешь говорить медленно, то да.

Ни на секунду не спускавший с Адама глаз Килани согласился принять от ужасно хорошенькой активистки банку кока-колы и поцелуй в щеку, отчего по животу у него побежали мурашки. Обычно пугливый, держащийся на недоступном расстоянии, он даже не попытался отпрянуть от этой иностранки. После чего отправился наслаждаться своей газировкой на травянистый склон между двумя дюнами, в нескольких метрах от них. А Усман уже двинулся в сторону пакистанской кофейни.

— Странно, что ты об этом спрашиваешь. Не насмотрелся еще на трупы в своей стране? — недовольно продолжал Мерль.

— Тут другое дело. Я хочу увидеть его своими глазами. Понять, это несчастный случай или убийство.

— Тогда сразу тебе скажу: это не несчастный случай. Когда нас вызвали, кровь была повсюду. Чтобы не запачкаться, нам пришлось обернуть руки мешками для мусора.

Адам сделал нетерпеливое движение.

— Я рад, что для тебя это не представляет сомнения, но мне бы хотелось самому убедиться.

— Зачем, ты что, флик? — пошутил Мерль.

Адам не ответил, и его взгляд был по-прежнему холоден. Однако собеседник все никак не доставал свой мобильник.

— Усман сказал, что ты бежал из Сирии ради спасения своей семьи.

— Скорее, я подверг ее опасности, но это точно — я бежал.

— Ты мусульманин?

— Нет, я был христианином одно время, — раздраженно ответил Адам, но все же продолжил: — Послушай, я знаю: все здесь имеет цену, и у тебя, очевидно, есть что у меня попросить, поэтому, пожалуйста, говори прямо.

Против своей воли Адам заговорил на повышенных тонах, в его голосе чувствовалась определенная взвинченность, достаточная для того, чтобы Килани поставил свою банку и поднялся, готовый подойти. Адам взглядом дал ему понять, что все в порядке, и мальчишка снова уселся.