Меж двух миров, Некоторые аспекты чеховского реализма - [2]

Двойственность общей картины в данном случае трудно уловить в силу неопределенности центрального образа, подчеркнутой тем, что силы "какие-то" и "неведомые". Но сам принцип достижения такой двойственности следует осознать, поскольку молодого Чехова заинтересовали специфические эффекты, создаваемые ею.

В рассказе "За яблочки" (1880), опубликованном вслед за "Тысяча одной страстью", находим подобный пример использования вводного "казалось": "Все, что вдохновляет господ поэтов, было рассыпано вокруг него щедрою рукою в огромном количестве и, казалось, говорило и пело: "[С.1; 40].

Здесь также не очень определенным оказывается это "все", хотя подразумеваются под ним плоды роскошного сада. Присутствует и уже отмеченная ранее грамматическая форма "щедрою рукою", выполняющая стилистические задачи, но - не гротескной архаизации, как прежде, а поэтизации и гармонизации фразы.

И также создаются две ситуации: в одной сад просто молча демонстрирует свои богатства; во второй - все тот же сад сопровождает демонстрацию неким гипотетическим призывом, обращением к герою. Призыв явно приписан саду повествователем, желающим подчеркнуть щедрость природных даров. Но картина все же двойственная, в ней совмещается как бы объективно существующее и предположительное.

Заметим, кстати, что подобные олицетворяющие обороты, в которых что-либо, даром речи не обладающее, начинает "говорить", - отныне будут частенько появляться в чеховских текстах, на протяжении всей литературной деятельности писателя.

Столь же не случайны у Чехова конструкции, обеспечивающие "двоение" картины.

Заметный интерес к этому феномену проявлял Н.В.Гоголь. И тоже в связи со сравнениями. А.П.Чудаков подчеркивает эффект "художественного уравнивания картин второй части сравнения с главным в произведении. Для Гоголя самостоятельность этих частей, создающих вместе с другими в сторону вторую сферу его мира, имела принципиальное значение.

Всеохватность гоголевского мира - в значительной степени результат действия этой сферы".

Чехов, как видим, также обратил внимание на формы, создающие эффект двоения.

Юмористический очерк "Салон де варьете" (1881) предъявляет другой их вариант: "По всем комнатам снуют взад и вперед, из двери в дверь, жаждущие сильных впечатлений, - снуют, мнутся, слоняются из угла в угол, как будто бы чего-то ищут..." [С.1; 90].

Фраза грешит некоторым алогизмом. Предположение "как будто бы чего-то ищут" тавтологично, поскольку уже сказано, что снуют "жаждущие сильных впечатлений". С.5

Ошибка начинающего писателя?..

Обратим, однако, внимание и на то, что оборот "как будто бы чего-то ищут", помимо предположительности, содержит в себе сравнение. "Жаждущие сильных впечатлений" сравниваются с "чего-то ищущими", уподобляются им, то есть по сути сравниваются сами с собой, но как бы - в разных ситуациях, отчасти разных.

Эта, быть может, не слишком удачная фраза отразила интерес писателя к таким необычным конструкциям и - стремление овладеть данным приемом.

В рассказе-сценке "Суд" (1881), опубликованном через двадцать дней после "Салона де варьете", читаем:

"Кузьма Егоров снимает ремень, некоторое время глядит на публику, как бы выжидая, не поможет ли кто, потом начинает..." [С.1; 98].

Конструкция "как бы выжидая", такая же сравнительно-предположительная, по сути выполняет обе означенные функции одновременно. Это и принадлежащее повествователю предположительное объяснение задержки телесного наказания, и сравнение данного Кузьмы Егорова - с Кузьмой Егоровым же, но в ситуации выжидания, "не поможет ли кто".

Это предположение повествователя ("как бы выжидая") может отражать реальную причину задержки, а может и не отражать. В последнем случае перед нами игра героя "на публику", в первом - истинная причина, поданная как гипотетическая, вероятностная.

Присутствует в данном обороте еще и неуверенность повествователя в правильности своих оценок, отказ от претензии на всеведение, на полную власть автора в творимом художественном мире.

Внутреннее динамическое напряжение и неоднозначность, привносимые в текст подобными конструкциями, очевидно, показались А.Чехонте перспективными.

Перерабатывая в конце 1881 года рассказ "Жены артистов", опубликованный годом ранее, писатель, в ряду других изменений, вносит в текст фразу:

"Каролина замахала руками и забегала по комнате, как бы боясь, чтобы ее насильно не раздели" [С.1; 57].

Здесь также возникает двойственная (уместно сказать - двусмысленная) картина: помимо описания очевидных, объективно воспринимаемых действий героини высказывание содержит второй план, как в зеркале отражающий те же действия и жесты, но - обусловленные ситуацией опасения.

Однако гипотетическая ситуация на самом деле оказывается истинной. Повествователь разделил изображаемое на реальное и вероятное, тогда как действительная ситуация едина. По существу перед нами - минус-прием.

Здесь видится опробование, обыгрывание возможностей, замеченных еще в процессе работы над рассказом "Суд".

Очерк "На волчьей садке" (1882) вновь предъявляет похожие конструкции.

Автор пишет о приготовленном для публичной травли волке: "Наконец он поднимается, как бы утомленный, разбитый, едва влача за собою задние ноги..." [С.1; 119].