Мейсенский узник - [36]

Обходительный и вкрадчивый Херольд, понимая, как существенна для него помощь Кёлера, сумел завоевать расположение этого фанатика, однако свои секреты тот по-прежнему держал при себе. Число заказов росло, как снежный ком, цветов требовалось больше, чем Кёлер мог или хотел изготовить. Без второго рецептурщика было не обойтись.

Администрация вспомнила, что неоценимыми знаниями в данной области владеет беглец Штёльцель. Несколько месяцев он провел во Фрайберге — больной, снедаемый тревогой за свое будущее. Теперь его простили, вызвали в Мейсен и поручили снабжать цветными эмалями прихваченного им с собой беглеца.

Менее чем через год после приезда в Мейсен Херольд так развернулся, что смог взять первого ученика, Иоганна Георга Хейнце. Вскоре к нему перешли и несколько работников Дрезденской фаянсовой фабрики. По мере того, как производительность мастерской росла, в характере ее основателя стали проявляться скрытые доселе черты. С теми, чьего покровительства он искал, лучший мейсенский художник был по-прежнему само обаяние, но совсем иначе он держал себя с подчиненными.

Херольд оказался властным, непредсказуемым и зачастую очень тяжелым начальником. Ученики жили и кормились у него дома, и он практически не давал им передышки. Рабочий день был одинаково долгим и для опытного живописца, и для новичка: летом трудились с шести утра до восьми вечера, зимой — от рассвета до девяти. В середине дня полагался перерыв, такой короткий, что живущие в городе не успевали сбегать домой на обед. Платил Херольд так скупо, что его художники еле сводили концы с концами. Ученичество длилось шесть лет, и за все это время жалованье почти не повышалось, даже если опыт и мастерство росли.

Всякого, кто осмеливался роптать на низкую плату и тяжелые условия жизни, сурово наказывали в назидание другим. Херольд без стеснения прибегал к помощи высоких знакомцев, чтобы уволенные им работники не нашли себе в Мейсене других хозяев и скатились в нищету или вынуждены были искать счастья в другом городе.

Херольду мало было безраздельной власти над высокодоходной мастерской. Он не собирался до конца дней оставаться простым художником по фарфору, в его намерения входило изменить свой социальный статус. Однако прежде надо было стать незаменимым для мейсенского руководства. Херольд решил, что самый верный способ этого добиться — выведать секрет фарфора.

Глава 12 Кража

Тамошний фарфор превосходит китайский благодаря росписи, отменно красивой и соразмерной. Золото применяют с большим вкусом, а художниками становятся лучшие из лучших; их выбирает сам король, которому принадлежит завод.

Томас Ньюджент. Гранд-тур. 1749.

Херольд знал, что действовать придется хитростью, однако у него не было постоянного доступа на завод, а следовательно — и возможности что-нибудь подслушать или подсмотреть. Он жил и трудился в доме Нора, вне стен мануфактуры, и не мог «случайно» заглянуть в лабораторию или в помещение, где смешивали компоненты. Перед воротами замка день и ночь стояла вооруженная стража. Посетителей впускали лишь по особому разрешению, кроме того, их повсюду сопровождал стражник или кто-нибудь из сотрудников. Туда, где осуществлялись секретные действия, вход им был заказан.

Решение напрашивалось само собой: поступить в штат. Тогда Херольд получил бы мастерскую в замке и мог более или менее беспрепятственно расхаживать по территории фабрики. Однако он дорожил своим статусом свободного художника: ему по-прежнему платили сдельно в зависимости от объема выполненной работы, что оказалось крайне выгодно. Его доходы, и без того немалые, с расширением мастерской обещали вырасти еще. Таким образом предстояло убедить дирекцию, что ей выгодно разместить независимую художественную мастерскую в стенах замка. И Херольд принялся излагать мейсенскому руководству свои доводы.

Если ему выделят помещение в Альбрехтсбурге, то значительно уменьшится процент боя — хрупкий фарфор не придется возить по булыжной мостовой в дом Нора и обратно. Кроме того, производственные секреты будут в большей безопасности. Сейчас чужаки могут хитростью проникнуть к нему в дом и похитить образцы эмалей. Если мастерская и подручные будут под таким же строгим надзором, как мейсенское производство, такого можно не опасаться. К тому же он не просит дирекцию платить ему и его помощникам жалованье, так что это не будет стоить ей ни гроша; он готов и дальше работать сдельно, покрывая расходы на подручных из своего кармана.

Доводы подействовали, Мейсенская администрация, стремясь как можно крепче привязать к себе талантливого художника, согласилась выделить ему место на фабрике, но сохранить его независимый статус. В октябре 1722-го, всего через два с небольшим года после прибытия в Мейсен, Херольд получил комнату в Альбрехтсбурге. Две недели спустя отыскалось еще одно помещение на втором этаже, в стороне от жилья основных мейсенских сотрудников. Еще до начала зимних холодов живописец вместе с учеником и тремя работниками переехал в стены замка.

Помимо прочего он выдвинул условие, чтобы его комнаты хорошо отапливались. Зимы в Саксонии суровые, и в открытом всем ветрам Альбрехтсбурге это особенно ощущалось. С обычным своим вниманием к любым мелочам, художник настоял, чтобы в мастерской поставили новую печь и снабжали его дровами за счет завода. Херольд, судя по всему, плохо переносил холод, дрова были дороги, к тому же, зная его расчетливость, трудно не заподозрить, что им двигали и другие соображения: подручные наверняка хуже справлялись бы с тонкой росписью, если бы у них постоянно мерзли руки.