Мэвис и супершпионы - [10]

Мой спутник пробормотал нечто невразумительное. Он мастерски вел машину. Езда успокаивала, и я положилась на судьбу: будь что будет.

Неожиданно Пит свернул в узкую улочку, где не было тротуара, пешеходы жались к стенам домов и только чудом увертывались от машин.

Прищурив глаза, Пит сказал:

— Графине скажем следующее: вы, Мэвис, — моя давняя приятельница, которая приехала в Рим в отпуск.

Намекну, что вы — девушка находчивая, легкая в общении, веселая, любит приключения... Ну, а то, что вы еще и очаровательны, графиня увидит сама, глаза у нее есть. После этого, я думаю, она поймет, что вы можете стать украшением компании, и пригласит вас на Капри. Надо же ей кем-то потчевать своих гостей. Так что вы вполне сойдете за оригинальный калифорнийский пудинг.

— С чем его едят? — фыркнула я. — Мне кажется, ваша графиня решит, что я авантюристка. А авантюристки, в основном, ищут легких заработков...

— Но вслух она скажет, что вы обаятельны до неприличия. Я уверен! Графиня будет рада принять в своем доме такую американскую штучку, — заверил Брук.

— Бог с ней, с этой вашей графиней. Пусть старая обезьяна думает, что хочет. Ее мнение меня не интересует.

— Старая обезьяна? — От удивления брови Пита взлетели вверх. — Очень смелое заявление. Вы даже не видели фотографии графини...

— Я и без фотографии очень хорошо ее представляю: важная, чопорная, надутая величием...

— Хм...

Левой рукой Пит достал портсигар, ногтем открыл его и даже умудрился достать сигарету. Правая рука крепко сжимала руль. Пит предложил сигарету мне, но я отказалась: от никотина сужаются сосуды и портится цвет лица. А мое лицо — моя визитная карточка.

— Жаль, что вы не можете оценить вкус этого табака!

Пит щелкнул зажигалкой.

— А что такого в вашем табаке?

— Эти сигареты изготовляет вручную один старичок с Олдбенд-стрит. Кстати, по моей собственной технологии. Минимум вреда, максимум удовольствия.

— Знаете, Пит, хотела бы я выйти замуж за человека, который любил бы меня так, как вы любите себя.

— Мэвис, а вы ко всем своим достоинствам еще и остроумны! — И он хлопнул меня по бедру, как будто оно стало его собственностью.

Я отодвинулась.

— Но-но!

— Не дуйтесь, Мэвис. Мы ведь партнеры.

— Партнеры по принуждению, если говорить обо мне.

Я искоса взглянула на Пита и пожалела, что нагрубила ему. Его профиль был таким красивым, что у меня засосало под ложечкой.

— Пит, извините, если мой вопрос покажется вам бестактным... Вы женаты?

С замиранием сердца ожидала я ответа.

— Женат? — он криво усмехнулся. — Моя жена — мое дело, моя профессия. Я ясно говорю?

Мне пришлось сдержать себя, иначе бы я замурлыкала. В мыслях я уже представляла, как будет развиваться наш роман, а заигрывать с женатыми — не в моих правилах. Меня устраивало даже то, что Пит считал свою работу лучшей из «жен» и, по-видимому, не собирался обзаводиться семьей. Я тоже не лезу в этот капкан раньше времени (девушке перепадает больше удовольствий, чем замужней даме).

Пит поколесил по лабиринту узеньких улочек и остановил машину на какой-то площади, размеры которой были вполне сопоставимы с моей спальней в Лос-Анджелесе. Выйдя из автомобиля, мы подошли к высокой стене, там оказалась маленькая дверца, через которую мы попали во внутренний дворик, уставленный статуями римских патрициев. Статуи напоминали мне скучных чопорных гостей, лениво перекидывающихся ничего не значащими фразами. В центре дворика журчал фонтан.

Я огляделась и поняла, что дворик образовался из-за того, что кто-то выстроил особняк в виде скобы, с трех сторон ограждающей пространство от нескромных взглядов. На месте четвертой стороны высилась стена, сквозь которую мы прошли.

Окна особняка были большими — от пола до потолка. Я заметила, что веселье в разгаре...

Черноволосая элегантная леди вышла из дома и поспешила к нам.

— Пит! Каро амиго[3]! Как я рада тебя видеть! — быстро-быстро заговорила она.

— Карла, твоему цвету лица могут позавидовать все беззаботные женщины мира! — ответил Пит, широко улыбаясь.

Он поцеловал брюнетку отнюдь не по-дружески, а, я бы сказала, страстно. Черт побери! Я вспомнила, как и что экскурсовод рассказывал о развратниках времен Римской империи. Неужели эти времена возвращаются?

Пит, наверное, почувствовал мой недобрый взгляд, оторвался от брюнетки, повернулся и улыбнулся мне:

— Познакомься, Мэвис. Это хозяйка дома графиня Риенци.

Потом повернулся к графине.

— Карла, позволь представить тебе мою добрую приятельницу из Америки Мэвис Зейдлиц.

— Добро пожаловать, — сказала брюнетка. Она улыбалась мне краешками губ, а сама внимательно оглядывала мою фигуру.

Честно скажу: я делала то же самое. Я была неправа, когда за глаза назвала эту особу старой обезьяной. Это была дама того золотого возраста, который называют элегантным. Красивые блестящие черные волосы обрамляли мраморное лицо и ниспадали на плечи. Неожиданно для брюнетки у графини были зеленые глаза — я, во всяком случае, еще не встречала такого сочетания. Прямой нос римлянки и широкий рот, который кто-то назвал бы чувственным, а мне он казался безобразным, — все это говорило о своеобразии натуры. Дама была необычна. Ее наряд состоял из зеленых шелковых брюк, расширявшихся книзу, и блузки, которая, как я успела рассмотреть представляла комбинацию двух широких платков, узлом завязанных под высокой грудью.