Метрополис. Индийская гробница - [18]

Я знаю это, Нинон. Я и не хочу сделать тебя святой. Я хочу лишь облик святости. Ты должна походить на сестру, как одна капля воды на другую, но в тебе маленькая святая должна обратиться в великую грешницу.

Он подошел к девушке и посмотрел ей прямо в глаза, которые широко открылись перед ним — дерзкие и холодные.

— Я думаю, что ты зла, что тебе весело и приятно творить зло. Или тебе не забавно губить людей? Когда ты лежишь и мечтаешь — не тянешься ты разве за жестокой, разрушительной властью? Когда ты рассматриваешь свое прекрасное тело — в зеркале ли из стекла или в зеркале человеческих глаз — не желаешь ты разве пройтись средь людей, как чума, неизбежная, все сокрушающая, ненасытная убийца.

— Что знаешь ты о моих снах? — спросила девушка с пересохшим ртом.

— Несомненно слишком мало, — ответил Ротванг и улыбнулся. — Но достаточно, чтобы понять, каким чудесным инструментом ты будешь в руках человека, который, как и ты, делает злое. Мы заключим с тобою договор, Нинон. Ты должна быть моим инструментом, ты должна быть безусловно послушна, но лишь мне одному. И я обещаю тебе, что немало злых твоих снов сбудется наяву. Правда, я не могу обещать тебе весь мир. Но Метрополис — исполинский город, и, думаю, тебе будет заманчиво взволновать его, выбить его из колеи — одной лишь своей бесстыдной улыбкой, созданной, чтобы сводить людей с ума.

Ротванг замолчал и внимательно посмотрел на девушку, которая кусала свои накрашенные губы.

— Ну? — спросил он.

Она бросила на него быстрый взгляд.

— Я хотела бы иметь время подумать, — сказала она неспокойно.

— Это невозможно! Да или нет?

— Я собственно даже не знаю точно, о чем идёт дело.

— Об осуществлении твоих злых и смелых снов, Нинон.

Она с недоверием наблюдала за его улыбкой.

— А что получу я, если соглашусь? — спросила она наконец.

— Это будет зависеть от тебя… Пока — уверенность, что я не скажу Гроту, твоему отцу, что сталось с его «птичкой» Нинон.

Молодая девушка провела рукою по лбу.

— Я согласна, — произнесла она надломленным голосом.

— Браво, Нинон! Значит, нам остается только сговориться с уважаемым господином Сентябрем… Заметь себе, Нинон, что это я покупаю тебя у него.

— Я замечу это себе, — ответила Нинон. — Я непременно замечу это.

* * *

Фредер и Мария сговорились встретиться в старой церкви. Но Мария не приходила.

Фредер терпеливо, хоть и удивлённо, ждал. Он ждал долго, долго, и старые башенные часы равнодушно отбивали время.

— Почему оставила ты меня одного? — спрашивало его сердце.

Уже начиналась служба. В церковь устремились потоки людей. И Фредер боролся с безумным желанием спросить каждого из этих людей, не знает ли он, где Мария и почему она заставила его напрасно ожидать ее.

Но единственный человек, который мог бы ответить ему, стоял в это самое время перед Мариею и пробовал пробудить ее от оцепенения, в которое она впала после долгого беспамятства.

Ротванг наклонился над нею, её сходство с Гелль глубоко волновало его.

— Если ты не хотела уйти со мною, Мария, — сказал он нежно, — далеко, далеко от Метрополиса, уйти навсегда, я сегодня еще сказал бы тебе «пойдём».

Мария не двигалась. Ротванг хмуро усмехнулся.

— Ты осмелилась вступить в опасную борьбу, — продолжал он, — в борьбу с Джо Фредерсеном за его сына. Что сделала бы ты, дитя, если бы Джо Фредерсен пришел к тебе и сказал: «Отдай мне моего сына?»

Мария не двигалась.

— Он, быть может, спросит тебя: «Что тебе мой сын?» Если ты умна, ты ответишь ему: «То же, что тебе». И он заплатит тебе. Он не постоит за ценою, потому что у Джо Фредерсена один лишь сын…

Мария не двигалась.

— Земля велика. Мир красив. Его отец ушлет его далеко, и Фредер забудет тебя…

Мария не двигалась, но по её бледным губам скользнула улыбка.

Ротванг увидел эту улыбку.

— Откуда у тебя эта святая уверенность? Или ты думаешь, что тебя первую любит Фредер? Ты забыла Дом Сыновей, Мария? Там много женщин, много маленьких, нежных женщин, которые могли бы рассказать тебе о любви Фредера… Когда сын Джо Фредерсена будет праздновать свою свадьбу, это будет праздником для всего Метрополиса. Когда? Это решит Джо Фредерсен. С кем? Это решит Джо Фредерсен. Но ты не будешь его невестой, Мария, потому что в день своей свадьбы сын Джо Фредерсена давно забудет тебя.

— Никогда, — сказала Мария. — никогда, никогда.

И слезы великой нежности показались на её глазах. Она улыбалась.

Ротванг встал и отбросил стул.

— Откуда у тебя эта улыбка? — спросил он сдавленным голосом. И протянул свои руки к девушке.

Она хотела убежать от него, но он поймал ее и держал. Она отбивалась, как безумная.

— Фредер! — кричала она, — Фредер! Фредер!

И её отчаянный крик достиг ушей Фредера, который вышел из церкви и проходил мимо дома Ротванга.

Фредер застыл. Ему показалось, что он сходить с ума. Затем он быстро подошел к двери, ведущей к Ротвангу.

Он постучал кулаком.

В доме ничего не двигалось.

Он стал трясти дверь.

Она не поддавалась.

С налитыми кровью глазами он навалился на дверь своими сильными плечами, но в ту же секунду, она сама широко и бесшумно растворилась, открыв ему путь в дом.

И он бросился туда, он слепо бросился вперед. Дверь захлопнулась за ним. Он стоял в полной тьме. Он звал. Ему не отвечали. Он ничего не видел. Он нащупывал стены… ступеньки лестницы… Он взбирался наверх.