Метромания - [9]

– Ну-с, молодые люди, давайте сразу к делу: извольте излагать свой интерес коротко и ясно.

Андрей про себя даже хмыкнул: самому лет сорок, а корчит из себя дореволюционного профессора. «Ну-с», «извольте»… Однако вслух, подстроившись под манеру кандидата вести беседу, произнес:

– В таком случае позвольте сразу показать вам кое-что… Макс, давай снимки.

Вилетарий Михайлович рассматривал фотографии долго и скрупулезно. Даже за лупой в соседнюю комнату сходил. Отложив три снимка в сторонку, едва заметно уменьшившуюся стопку подвинул Максу:

– Вот эти интереса не представляют – во всяком случае, для меня. А эти три я, пожалуй, у вас куплю. Сколько вы за них хотите?

– Чего? – не понял Макс.

– Денег, естественно. Сколько?

– Да вы чего? – растерялся Макс. – Мы не продавать пришли!

– Да?! – Теперь пришел черед удивляться Вилетарию Михайловичу. – А зачем же?

– Чтоб вы объяснили: что это такое?

– Так вы любители?

– Чего?! Говорите вы по-человечески!

Макс был близок к бешенству. И если б не Андрей, точно наорал бы на бедного кандидата. Короче, выставили бы их из дома, как пить дать.

– Вилетарий Михайлович, мы с Максом не любители, мы «чайники». Позапрошлой ночью вот он, – Андрей ткнул большим пальцем влево, туда, где сидел Макс, – сделал несколько кадров на станции «Новослободская». Пленочным старым фотоаппаратом. Нынешней ночью напечатал. И вот…

– Так бы сразу и сказали! – вмиг просветлел лицом Вилетарий. – Ну эти три снимочка, надеюсь, вы мне оставите? Для науки – я, понимаете ли, статью в один западный журнал готовлю. Как раз на тему фантомографии.

Макс заерзал на стуле:

– Какую тему, простите?

– А, ну да, вы ж сказали, «чайники»! – спохватился Вилетарий. – Фантомография, или астральная фотография, – это как раз то, что вы сейчас принесли. Первые подобные снимки появились сразу же после изобретения фотографии. Сегодня по этой теме насчитывается более двух сотен монографий – серьезных исследований. Среди авторов небезызвестный вам Конан Дойль, а также Александр Аксаков – о нем вы точно не слышали. А между тем он не только племянник знаменитого писателя Сергея Аксакова, автора «Аленького цветочка». Этот наш с вами соотечественник и без дядюшки кое-чего стоил. Его изыскания в области спиритизма, опыты с медиумами по сей день представляют научный интерес. – Кандидат замолчал, потом осуждающе покачал головой и тяжко вздохнул: – Конечно, за более чем полтора века существования фотографии было много мошенников, рисовавших, например, раствором сульфата хинина силуэты людей на холстах, которые служили в ателье фоном. Высохнув, раствор становился невидимым, но только для глаза. На снимках «дух» получался изумительно. Дальше – больше. Чем совершенней становилась техника, тем легче авантюристам было пристраивать на фото тени, размытые силуэты…

– Я так понимаю, вы и нас приписали к этой армии мошенников? – подозрительно прищурился Макс.

– Помилуйте! – как-то чересчур бурно возмутился Самохин. – Стал бы я в таком случае разговаривать…

Тут Вилетарий наткнулся на пристальный взгляд Андрея (а Шахов умеет смотреть так, что любой самый искусный врун начинает чувствовать себя не в своей тарелке) и смешался:

– В общем, да. – Вилетарий смущенно поморгал и тут же вскинул голову: – Но только поначалу. А когда вы сказали, что даже не любители…

– Понятно, – язвительно ухмыльнулся Макс. – А зачем же тогда подделки купить хотели?

– Видите ли, для работы, которую я сейчас готовлю, качественных иллюстраций, новых, нигде не опубликованных, катастрофически не хватает. А зарубежное издание, которое мне заказало статью, согласно заплатить очень хорошие деньги, но только за эксклюзив. Их даже подлинность не столько волнует… Нет, я неправильно выразился… Моей репутации серьезного исследователя им достаточно, чтобы не подвергать снимки перед публикацией экспертизе. Главное, чтобы был эксклюзив…

– Поня-а-атно, – протянул Макс. – Вот она, народная мудрость, в действии: достаточно заработать себе репутацию – и она потом всю жизнь будет тебя кормить. Короче, вы решили этим забугорным лохам фуфло тиснуть?

– Вы неправы, молодой человек! – заволновался кандидат. – У меня есть уникальные снимки, представляющие огромную научную ценность. Но издатель вышеозначенного журнала поставил условие: на объем в тридцать страниц должно быть не менее двадцати фотографий. И повторяю: экс-клю-зив-ных. Но вы же понимаете, это практически невозможно! Кстати, хотите, я вам покажу несколько поистине бесценных кадров? Учтите, исключительно из уважения к вашему искреннему интересу и полному отсутствию меркантилизма.

Хозяин снова исчез в соседней комнате, откуда вернулся, держа в руках тоненькую стопку фотографий.

– Вот. Узнаете? – Вилетарий протянул гостям большое – двадцать на тридцать восемь – фото.

– Станция «Маяковская», – определил Андрей, идентифицировав «Маяковку» по аркам из белого металла. – Но это, наверное, года три-четыре назад снято: выход под Концертным залом Чайковского еще открыт, а новый, что ведет чуть ли не на середину Тверской-Ямской, не работает.

– Правильно. Мне его весной две тысячи третьего принес один парень. – Глаза Вилетария горели горячечным огнем. – Но вы главное, главное-то просмотрели. Ну-ка, еще разок, повнимательнее…