Метро - [19]

Поток «прозрений», которые открывались Катерине каждую секунду, поражал ее. Она смотрела сквозь снежную пелену, смутно замечая лишь размытые огни автомобильных фар, фонарей и рекламных билбордов. Снег оседал на проводах, фонарях, лайтбоксах и рекламных кронштейнах, покрыл тонким слоем тротуар и крыши машин. Катя стояла в обычных кроссовках – выбегая из дома, она не подозревала, что встретится с настоящей зимой. Мысли ее блуждали далеко, что отражалось во взгляде ее больших застывших глаз, пока челюсти ритмично жевали детский «Орбит».

Пока она поживет у Димы на Кленовом бульваре. Его родители до конца недели останутся на даче, ну а потом… Неважно, что потом – ведь главное, что теперь она по-новому смотрит на мир. Теперь ей открыты любые дороги и главным движущим средством по этим дорогам станут ее красота, молодость и всепробивающая сексуальная энергия.

Выкурив половину сигареты, Катя обернулась, посмотрела на загруженный машинами перекресток. Довольно странно для воскресной ночи. Наверное, это из-за снегопада, предположила Катя. Со стороны Авиамоторной улицы, где она стояла, небольшая автомобильная река впадала в настоящий полноводный Нил – Шоссе Энтузиастов, и, несмотря на наличие светофора «впадать в Нил» водителям было крайне непросто – каждую секунду кто-нибудь из них пронзительно сигналил.

В это время, в пяти метрах от нее, у обочины припарковалась бурая от грязи «Тойота Камри». Странное место для остановки, подумала Катя, скользнув по машине взглядом – почти перед самым выездом на Шоссе, где движение было наиболее плотным.

Катя хмуро посмотрела на то место, где должен сидеть водитель и вдруг вспомнила, что у нее нет даже зубной щетки. А также шампуня, к которому она привыкла и еще кучи разных вещей. В сумочке у нее только косметика, пачка тампонов, сигареты, «айфон» и перчатки. Есть еще карта «Виза» Райффайзенбанка, на которой лежит восемьдесят две тысячи рублей, но их совсем не хотелось тратить. Лучше, конечно вернуться домой, собрать свои вещи… Но, во-первых, возвращаться даже ради того чтобы собрать вещи – значит нарушить данное себе слово, а во-вторых заявляться домой к Диме с сумкой, не познакомив прежде со своими планами, ей казалось чересчур самонадеянным.

А еще Катя почему-то подумала, что дни летят слишком быстро и что веселые дни с Димой, занятия сексом, бар, кино, прогулки – хорошо, но, как быть с работой? Предполагалось, что в новой жизни ей нет места, тем более такой дурацкой, как продавец-консультант в ЦУМе. Предполагалась, что в новой жизни она будет приходить в ЦУМ только за покупками. Но кто будет оплачивать эти покупки? Дима? Эта мысль заставила ее усмехнуться.

Ну, допустим, пока она продолжит ходить на работу, но в пятницу вернутся родители Димы. У него есть своя комната, конечно и он, допустим, сумеет убедить родителей, чтобы она осталась. В конце концов, они нормально к ней относились, но одно дело ходить в гости, другое жить постоянно. Катя вспомнила похотливые взгляды диминого отца и косые взгляды матери. Нет, это определенно не та «новая жизнь», которая рисовалась ей в грезах.

Катя снова нахмурилась и посмотрела на «Тойоту».

Она заметила, что все стекла ее были «наглухо» затонированы. Ей не нравились тонированные стекла и не только потому, что они скрывали того, кто отлично тебя видит, но и потому, что тонировать стекла с водительской стороны было запрещено. А это означало, что сидевший за рулем либо мог позволить себе нарушать закон либо имел жидкокристаллическую тонировку. Учитывая, что жидкокристаллическая тонировка стоила почти как новая «Тойота Камри», то в машине сидел первый вариант.

Катя знала, что выглядит сногсшибательно, особенно в обтягивающих джинсах-скинни, в ярком свете натриевого фонаря.

Она снова бросила взгляд на машину, и на этот раз ей показалось, что «Тойота» стала ближе примерно на метр.

Что за шутки, подумала девушка и медленно пошла вдоль Шоссе в сторону кинотеатра «Факел», ощущая как в сумочке вибрирует «айфон».

Пройдя метров двадцать, Катя остановилась возле трамвайных путей, чуть в стороне от входа в подземный переход, чтобы не мешать опаздывающим пассажирам, и без того вынужденно толкающимся в узких проходах, оставленных бетонным блоком, который городские власти установили после атаки автобусного террориста.

Кате решительно не нравилось последнее направление ее мыслей, но стоило признать – ведь она не впервые ссорилась с матерью, а потом жила пару дней у Димы и возвращалась. Да, прежде не было такого настроя, но ведь, кроме этого настроя ничто не отличало ее жизнь от прежней. Пока ничто.

Все-таки, чего-то Катя не понимала в этой жизни. Она получала множество предложений открытых и завуалированных и порой соглашалась на них. Мужчины были совершенно разными – молодыми и старыми, состоятельными и не очень, обходительными и брутальными, добрыми и опасными, толстыми и худыми, разных рас и национальностей. Один из них по имени Вадим неожиданно всплыл в памяти. Почему именно он? Быть может потому, что, несмотря на возраст, он выглядел как Том Харди? Или дело во взгляде, в котором можно утонуть? Или в голосе, от которого бросало в дрожь. Или дорогом суперкаре.