Наши прогулки по тенистым аллеям, уютное кафе с долговязым гнусавым официантом. Помню, поддал я тогда основательно, даже полиция приезжала. Меня потом почему-то вызывали в суд, докучали тупыми вопросами. Тридцать тысяч зелёных обошлась мне та поездочка, как сейчас помню. Клара мне тогда всё говорила, не стоило бить морду тому копу, всё это проклятая водка вперемешку с текилой. Ой, глупенькая ты Кларочка, глупенькая. Не причём тут водка и даже текила не виновата. Просто хамом оказался тот мужлан-полицейский, пялился на тебя не стесняясь.
Спустя час «Крот» пересёк тот Рубикон, который мы не отважились перейти когда-то с друзьями. В моём воображении снова возникли страшные картины ужаса и запустения видимые когда-то. Толпы обезумевших радиоактивных созданий рвущих на части друг друга, покосившийся Белый Дом, разваленное здание Конгресса. От былого величия нашей столицы осталась лишь тень, да и та радиоактивная. Миллионы погибли, не понятно за что. Моя жена, чьи-то родственники, дети.
Выжили такие как я, несчастные без кола и двора, только и годные перегрызть чьи-то глотки за корочку хлеба.
В городской черте «Крот» нырнул ещё глубже, пошёл немного быстрей. Реакторы, как сказал Сеня, почти на пределе, как впрочем, и мы. Уровень радиации внутри машины подрос, но это как я понял внешний фон, проникший сквозь толщу породы.
На поверхности мы бы долго не протянули. Какой-то прибор отображал на дисплее обстановку впереди по курсу, вычерчивая непонятные ломаные каракули. Я силился понять, что значат все эти бесформенные штуки, быстро исчезающие с продолговатого экранчика навигатора, но лишь успевал прочесть скупые русские надписи.
— Базальт, плотность…
— Да, профессор, базальтовая основа вашей столицы, твёрдый орешек, ползём как черепаха.
К нам с Семёном повернулся Александр, скучавший за соседним терминалом.
— В Атлантике приходилось сталкиваться с этим, тоже ушло уйма времени и энергии, но ничего прошли.
— И здесь пролезем, — подхватил Михаил- третий член экипажа. Он хлебнул из алюминиевой кружки что-то дымящееся, не переставая наблюдать за своими приборами.
— Триста метров впереди по курсу армированный бетон, — Михаил бросил своё питьё в сторону, кружка упала на пол, запрыгала по гофрированному покрытию.
— Уходит вниз. Он метнулся в свободное кресло у левого борта, мясистые пальцы легко заплясали по клавишам компьютера.
— И вверх до поверхности.
— Стоп! — резко бросил Семён. Саша немного передвинул крохотные джойстики, «Крот» затрясся и замер.
— Объёмное зондирование, Миша, полная мощность. Михаил что-то сделал, вывел на все три дисплея одно и тоже.
— Что скажешь, кэп?
Семен, молча, потёр подбородок, медленно откинулся на спинку вращающегося кресла.
— Бункер, чтоб его черти разорвали, однозначно бункер.
Я вглядывался в хаос линий, серых бесформенных переплетений чего-то непонятного, во что-то прямое пропадающее на краю монитора.
Неподготовленному трудно сообразить сразу. Михаил выделял красной рамкой отдельные области, увеличивал, менял ракурсы. Изображение постепенно обрастало данными, становилось чётким, детализированным.
— Что это? — не удержался я, показывая на овальное пятно, пульсирующее жёлтым.
Сёмён загадочно улыбнулся, кивнул Мише.
— Догадайся, док.
Загадочный овал распух в несколько раз, покрылся разветвлёнными линиями, наростами неведомых механизмов.
— Это похоже на…
— Реактор профессор, работающий ядерный реактор.
Я потерял дар речи. Работающий реактор, здесь под городом, лежащим в руинах.
Нет, этого не может быть — бред сумасшедшего.
Я невольно привстал с откидного сидения.
— Сидите профессор, сидите! — Миша махнул рукой.
— Думаете сказки?
Я послушно кивнул.
— Всё просто. Правительственный бункер. Поэтому мы здесь.
Он крутанулся в своём кресле, бодро по-армейски поднялся.
— Это вы профессор и вам подобные вынуждены после бомбёжки влачить жалкое существование. Атлетичная фигура русского переместилась за спинками кресел к противоположному борту.
— Ваш дорожайший президент неплохо устроился. По нашим данным почти вся военная верхушка и правительство уцелели.
Михаил мельком глянул на застывшее изображение монитора.
— Мало того. Даже после катастрофы им не сидится спокойно. Пару лет назад засланные ими агенты доставили на территорию нашей страны новый штамм лихорадки эбола.
Мой рот открылся сам собой. Такого я не ожидал услышать. В то время как Америка лежит в руинах, а народ гибнет тысячами, проклятые политиканы продолжают играть в свои игры. По большому счёту человечество постоянно находится в состоянии войны. Бомбардировки, военные операции лишь видимая часть айсберга. Основное происходит незаметно, методы разные. Можно создать смертоносную заразу и отправить на тот свет несколько миллионов граждан противоборствующей стороны. А можно вбить в головы миллиардов обывателей страх перед той же болезнью и травить их легально лекарствами но уже за их деньги. Ловко, и главное виноватых нет.
— Профессор, профессор, — толкнул меня в бок Семён. Я опомнился. Михаил всё ещё ходил у нас за спинами, эмоционально размахивая руками.
— Три миллиона погибли, три миллиона выживших в радиоактивном аду, переселившихся на северный Урал, одно из незаражённых мест в России пригодных для жизни. Треть всех кто уцелел.
