Метка тьмы - [100]

— Почему Кругу так ненавистна мысль, что власть может перейти ко мне?

Громкий смех Мирчи прокатился по комнате.

— Они ненавидят тебя, потому что боятся. Никто не может командовать Пифией. Круг обязан защищать ее, даже в какой-то степени повиноваться ей, а ты первая за столетия претендентка на власть, которую они не обучали с рождения. Ты никогда не будешь их марионеткой, какими были большинство Пифий. Ты использовала бы власть, по своему усмотрению, а это время от времени шло бы в разрез с их желаниями. — На секунду воцарилась тишина, пока он, выскользнув из своих боксеров, без стеснения не отбросил их. Я наблюдала, как они падают на коврик, чувствуя биение сердца в своем горле, и не решалась посмотреть на него.

— Мне рассказали, что темный маг сообщил тебе, Кэсси. Он сказал тебе правду, но опять же, частично. Мифическая Кассандра была единственной провидицей, которая стойко сопротивлялась любому контролю над собой. Она бежала даже от самого Аполлона, чтобы избежать любого диктата, как ей использовать свой дар. Круг боится, что ты оправдаешь свое имя.

— Ты говоришь, что у меня будет целая армия Приткинов, следующая за мной по пятам? — Мне было страшно. Я находилась под охраной четырех мастеров-вампиров, один из которых был непобедимым дуэлянтом, и он все же чуть не убил меня.

— Не обязательно. Если бы ты достаточно поддавалась влиянию, чтобы тебя можно было использовать, то они попытались бы сделать так. Приткин был честен, когда сказал, что нынешняя Пифия умирает и недолго еще сможет распоряжаться своим даром. Они потеряли свою сивиллу, и им срочно нужно вернуть ее или найти другую. Но тут они сталкиваются с дилеммой: Круг не желает, чтобы власть перешла к тебе, но в то же время никто не может угадать, кому она достанется, если они устранят тебя? Возможно одной из их учениц, но в равной степени существует вероятность, что к другой проходимке, существование которой они упустили из виду. Если они вернут свою потерянную сивиллу или если ты будешь упрямиться, они могут рискнуть и убить тебя; в противном случае они несомненно попытаются взять тебя под контроль. Как бы там ни было, dulcea ţă, тебе будет гораздо лучше с нами.

Я могла бы с ним поспорить, но если остальная часть Круга была похожа на Приткина, я определенно не хотела встречаться с ними.

— Что ты хочешь сказать? Мы занимаемся любовью и, опа, я — Пифия? Это то, что требуется, чтобы все было в порядке?

Мирча засмеялся ликующе-коварным смехом.

— Это — другой вопрос, а ты еще не расплатилась за последний.

Я взглянула ему в лицо и решительно задержала глаза на нем.

— Что ты хочешь?

Он улыбнулся, на сей раз нежно. — Много чего, Кассандра, но пока меня устроит, если ты просто будешь смотреть на меня.

— Я и так смотрю на тебя. — Единственным ответом мне была тишина. Я вздохнула. Обычно я не страдала излишней застенчивостью. У Рафаэля мне часто приходилось видеть обнаженные мужские модели, и я слишком часто сталкивалась с использованием наготы в качестве наказания, чтобы рассчитывать на это. Но он не был каким-то незнакомцем, который мне был не известен; это был Мирча, который в одночасье из неприкосновенной фантазии стал слишком доступной действительностью. Я не стеснялась рассматривать его, как он наверное предположил. Я с трудом сдерживала себя чтобы не наброситься на него, по крайней мере, пока не получу некоторые ответы. И пристальное разглядывание этого великолепного тела, без возможности прикоснуться, было чертовски близким к пытке.

Облизнув свои губы, я смирилась с неизбежностью. Мои глаза путешествовали по его телу сверху вниз: от прекрасных черт лица с совершенным изгибом губ, к крутым покатым плечам, груди, животу с маленькой полоской волос, которая настолько заинтриговала меня ранее. У него было идеальное тело мраморной ожившей статуи, подобной одному из шедевров искусства греческих мастеров. У него был абсолютно пропорциональный член, не подвергавшийся обряду обрезания, бледный, но с легким розовым оттенком, становящийся более темным на головке. Он уже и так был в полувозбужденном состоянии, но, когда мой пристальный взгляд задержался на нем, как по волшебству, удлинился, стал массивнее и шире. Его ноги были самыми лучшими из всех когда-либо виденных мною у мужчин, у них была настолько же точеная форма, как и у его аристократических рук. Он был совершенством.

Я услышала, как он с шумом вобрал в себя воздух.

— Как тебе удается одним своим взглядом заставить меня испытать такое? Дотронься до меня, dulcea ţă, или позволь мне прикоснуться к тебе, или я сойду с ума.

Хорошо, возможно я была неправа. Мирча мог делать это и по указке Консула, но он точно был не против этой идеи. От этой мысли мое настроение немного улучшилось.

— Ответь на вопрос, — сказала я, и хотя это было произнесено не громче шепота, все же мой голос не дрожал.

Он застонал и перекатился на живот, открывая для меня обзор на свои упругие ягодицы и справные плечи.

— Тебе придется повторить вопрос. Мне трудно сохранять сосредоточенность.

— Если мы сделаем это, то я стану Пифией?

— Этого я не могу тебе гарантировать, как и никто другой. Власть скоро перейдет к кому-то, и почти наверняка или к тебе или пропавшей сивилле. Все, что мы хотим — это попытаться, дать тебе преимущество в состязании, так сказать. Если Пифия умрет, и ты все еще будешь девственницей, то это может привести к тому, что власть перейдет к твой сопернице.