Метель в моем сердце - [2]

В крупном мегаполисе такая статистика вряд ли произвела бы сильное впечатление, там каждый день случаются вещи и пострашнее, но здесь, в малонаселенном горном районе, она была угрожающей.

По всеобщему убеждению, пропавшие женщины стали жертвами маньяка. Их, скорее всего, уже не было в живых, поэтому на повестке дня стояли поиски не самих женщин, а их останков. И человек, идущий по лесу с заступом в руках, неминуемо вызвал бы подозрение.

Например, Тирни.

До сих пор ему удавалось не засветиться на радарах шефа полиции Бертона. Он был твердо намерен и дальше держаться в тени. Это был вопрос жизни и смерти.

В такт своим шагам он начал перебирать в уме сведения о женщинах, похороненных на вершине. Кэролин Мэддокс, двадцать шесть лет, пышная грудь, красивые черные волосы, большие карие глаза. Объявлена в розыск в октябре прошлого года. Мать-одиночка, единственный источник существования для сына-диабетика. Зарабатывала на жизнь уборкой комнат на одной из местных туристских баз. Ее жизнь была беспросветной чередой тяжкого труда и испытаний.

Зато сейчас Кэролин Мэддокс могла наслаждаться миром и покоем сколько душе угодно. Как и Лорин Эллиотт, незамужняя блондинка, медсестра местной клиники, страдавшая избыточным весом.

Бетси Кэлхаун, домохозяйка, вдова. Она была старше остальных.

Торри Ламберт. Самая первая из них, самая юная, самая хорошенькая и единственная, не являвшаяся местной уроженкой.

Тирни ускорил шаг, стараясь обогнать не только непогоду, но и преследующие его мысли. Стволы и ветви деревьев стали покрываться наледью. Выступающие из земли валуны блестели, словно облитые глазурью. Шоссе, ведущее в Клири, круто петляло под уклон. Вскоре по нему невозможно будет проехать. Он должен убраться с проклятой горы, пока этого не случилось.

К счастью, внутренний компас не подвел его и на этот раз: он вышел из леса всего в двадцати шагах от того места, где вступил в него, и ничуть не удивился, увидев, что его машина уже покрылась ледяной коркой. Тяжелый спуск с вершины утомил его, участившееся дыхание вырывалось изо рта белыми облачками пара. Впрочем, одышка и учащенное сердцебиение могли быть вызваны вовсе не усталостью, а тревогой. Чувством бессилия. Или сожаления.

Он спрятал заступ в багажник, стянул с рук латексные перчатки, швырнул их туда же и захлопнул крышку. Потом забрался в машину и торопливо прикрыл дверцу, радуясь защите от жестокого ветра.

Его пробирала дрожь. Он подул на руки и энергично потер их в надежде восстановить кровообращение. Латексные перчатки были необходимы, но от холода они не спасали. Он вытащил из кармана куртки пару кожаных перчаток на шерстяной подкладке и натянул их.

Повернул ключ зажигания.

Ничего.

Он нажал на акселератор и попытался еще раз. Мотор даже не кашлянул. После нескольких безуспешных попыток он откинулся на спинку сиденья, сверля взглядом деления на приборном щитке, словно они могли подсказать ему, что он делает не так.

Еще одна, последняя попытка. Двигатель так и не ожил. Он был так же мертв, как и женщины, похороненные там, на горе.

– Черт! – Он забарабанил кулаками по рулю и уставился прямо перед собой на ветровое стекло, хотя смотреть там было решительно не на что. Стекло полностью затянулось льдом и покрылось морозным узором. – Тирни, – пробормотал он, – ты в полной заднице.

2

– Ветер усилился. Идет дождь со снегом, – заметил Датч Бертон, занавешивая окно. – Нам пора выбираться отсюда.

– Сейчас освобожу эти полки, и все. – Лилли сняла несколько книг с одной из полок и уложила их в коробку.

– Ты всегда любила читать, когда мы бывали здесь.

– Только здесь у меня было время почитать последние бестселлеры. Здесь меня ничто не отвлекало.

– Ну, разве что я, – пошутил Датч. – Помню, как я изводил тебя вопросами. Тебе приходилось откладывать книгу и отвечать мне.

Сидя на полу, она бросила взгляд на Датча и улыбнулась, но не поддержала разговор о том, как чудесно они проводили свободное время в своем горном убежище. Поначалу они приезжали сюда на выходные и на праздники, чтобы сбежать из Атланты, где сумасшедший рабочий ритм буквально валил их с ног.

Потом они стали приезжать сюда, просто чтобы сбежать.

Она упаковывала свои личные вещи, которые собиралась забрать с собой. Больше она сюда не вернется. Не вернется и Датч. Это последняя страница – по сути дела, эпилог – их совместной жизни. Она от души надеялась, что это последнее прощание пройдет по возможности в деловом ключе. Он же, напротив, изо всех сил старался увлечь ее за собой на аллею воспоминаний.

То ли он пытался облегчить собственную душу, поминая добрые старые времена, то ли хотел разбередить душу ей, в любом случае она решительно не желала в этом участвовать. Плохого в их совместной жизни было настолько больше, чем хорошего, что любые воспоминания бередили старые раны.

Она вернула разговор в практическое русло:

– Я сделала копии со всех документов для продажи коттеджа. Они в конверте вместе с чеком на твою половину денег.

Он взглянул на плотный конверт из коричневой бумаги, лежащий на кофейном столике, но не притронулся к нему.

– Это несправедливо. Почему я должен получить половину?