Метель в моем сердце - [10]

– А можно ли их винить? – продолжала Линда, понизив голос. – Попомните мои слова, мисс Мэри-Ли: эта самая Ганн, почитайте, уже покойница.

Грустно было так думать, но Мэри-Ли готова была с ней согласиться.

– Когда вы уходите домой, Линда?

– А вот как братец ваш, погоняла, меня отпустит.

– Попробую замолвить словечко, чтобы сегодня он отпустил вас пораньше.

– Ой, вот уж это вряд ли! Расторговались мы сегодня, люди все с прилавка сметают подчистую. Видно, думают, не скоро теперь за покупками выйдут.

Аптека располагалась на углу Главной и Лиственничной улиц с незапамятных времен. Семья Мэри-Ли переехала в Клири, когда сама она была еще маленькой девочкой, и, сколько она себя помнила, ее всегда тянуло сюда.

Должно быть, Уильям тоже сохранил приятные воспоминания об аптеке: по окончании фармацевтического факультета он сразу же вернулся в Клири и начал здесь работать. А когда хозяин аптеки решил уйти на покой, Уильям выкупил у него дело и тут же взял заем в банке на расширение оборота.

Он купил соседнее пустующее здание и соединил его с действующим магазином, увеличив, таким образом, помещение кафетерия, где были сооружены даже кабинки со столиками. У Линды появилось расширенное рабочее пространство, но и дел, конечно, прибавилось. Кроме того, Уильям предусмотрительно завел в аптеке уголок видеопроката. Помимо аптечных товаров, он держал самый богатый в городе запас романов в бумажных обложках и популярных журналов. Женщины покупали здесь косметику и поздравительные открытки, мужчины запасались табачными изделиями. И все приходили, чтобы быть в курсе местных новостей. Если в городке был свой эпицентр, он, несомненно, помещался в «Аптеке Ритта».

В придачу к лекарствам Уильям раздавал советы, рекомендации, комплименты, поздравления или соболезнования в зависимости от обстоятельств. На рабочем месте он появлялся исключительно в белом медицинском халате, который Мэри-Ли находила несколько претенциозным, но клиентам это даже нравилось.

Разумеется, многие задумывались о том, почему и он, и Мэри-Ли так и не обзавелись собственными семьями, почему они до сих пор продолжают жить в одном доме. Люди считали такую близость между братом и сестрой странной, если не сказать хуже. Мэри-Ли старалась не обращать внимания на мнение людей, предававшихся столь грязным мыслям.

Колокольчик над входной дверью снова звякнул. На этот раз Мэри-Ли не обернулась, но взглянула на облицованную зеркалами стену за рабочей зоной Линды и увидела, как в аптеку вошел Уэс Хеймер со своим сыном Скоттом.

– Уэс, Скотт, привет! Как дела? – крикнула Линда.

Уэс ответил на ее приветствие, но глазами встретился в зеркале с Мэри-Ли. Он подошел, склонился над ее плечом и потянул носом запах какао.

– О черт, отлично пахнет! Мне тоже такую, Линда. Сегодня как раз подходящий день для горячего какао.

– Здравствуйте, Уэс. Скотт, – поздоровалась Мэри-Ли.

– Мисс Ритт, – пробормотал в ответ Скотт.

Уэс опустился на табурет рядом с ней. При этом он толкнул ее коленом, устраивая ноги под прилавком.

– Не против, если я присоединюсь?

– Нисколько.

– Не ругался бы ты, Уэс Хеймер, – сказала Линда. – Как-никак детям пример подаешь, и все такое.

– А что я такое сказал?

– Ты помянул черта.

– С каких это пор ты у нас такая строгая стала? Было время, когда и у тебя срывалось словечко-другое.

Она фыркнула, но не удержалась от улыбки. Такое уж воздействие Уэс оказывал на женщин.

– Ты тоже хочешь какао, милый? – спросила Линда у Скотта.

Он стоял за спиной отца, ссутулившись, спрятав руки в карманы куртки, переминаясь с ноги на ногу.

– Да, спасибо. Было бы здорово.

– Сбитых сливок ему не давать! – предупредил Уэс. – В футболе с брюхом много очков не заработаешь.

– Вот уж что ему в ближайшее время никак не грозит, – заступилась за Скотта Линда.

Но сбитые сливки отставила в сторону. И такое воздействие Уэс тоже умел оказывать. И не только на женщин.

Он повернулся на табурете лицом к Мэри-Ли.

– Как Скотт успевает по американской литературе?

– Очень хорошо. Получил восемьдесят два[7] за сочинение по Хоторну[8].

– Восемьдесят два? Недурно. Не самый лучший результат, но и не плохой, – обратился Уэс к сыну через плечо. – Пойди поговори вон с теми юными леди. Они уже все истрепыхались с той минуты, как ты вошел. И обязательно дай знать Уильяму, что ты здесь.

Скотт покорно побрел, куда было велено, захватив свою чашку какао.

– Девчонки так и липнут к этому парню, – заметил Уэс, провожая взглядом сына, пробирающегося по проходу к видеопрокату.

– Да уж это само собой, – сказала Линда. – Красивый, чертенок!

– Вроде бы они все так думают. Названивают чуть не круглые сутки, трубку вешают, если не он отвечает. Дору доводят чуть не до белого каления.

– А ты что думаешь о его популярности у дам? – спросила Мэри-Ли.

Уэс повернулся к ней и подмигнул:

– Яблочко от яблони недалеко упало.

Мэри-Ли опустила глаза в свою чашку, нервно подыскивая тему для разговора.

– Скотт и на дополнительных занятиях делает успехи. Он стал значительно лучше писать сочинения.

– А как же иначе? Раз уж ты его обучаешь, должен же он был чему-нибудь научиться!

Осенью, вскоре после начала школьных занятий, Уэс обратился к ней с просьбой давать частные уроки Скотту по субботам и воскресеньям. За труды он предложил ей скромное вознаграждение, которое Мэри-Ли пыталась отклонить. Он настоял на своем. В конце концов Мэри-Ли приняла предложение. И не только потому, что она понимала, насколько важно для Скотта поступление в колледж, но еще потому, что Уэсу Хеймеру мало кто мог сказать «нет».