Метель - [5]

Шрифт
Интервал

Лучше
Пули зловещей росчерк,
Чем подметных посланий вонь.
«На гражданке»
Я жестче стала…
Храм Поэзии —
Полон он.
Много званых,
Да избранных мало.
Колокольный глушит трезвон.
Надо гнать
Торгашей из храма —
Но попробуй-ка
Изгони!
Нахлебаешься… скажем, срама,
И затопчут тебя они.
Только нам
Не к лицу сдаваться,
Отступать,
Брать слова назад —
Тем, кто шел на войну
В шестнадцать,
Странно трусом стать
В шестьдесят…

«Быть лейтенантом…»

«Быть лейтенантом
Надоело мне»,—
Сказал товарищ
Жестко и устало.
«Все пули — нам
(Не только на войне!),
Давно пора в генштабы,
В генералы».
Мой лейтенант!
Я понимаю вас —
По службе, знаю,
Надо продвигаться.
Но часто думаю:
Наш звездный час
Пробил тогда,
Когда нам было
Двадцать…

«Летят как молнии…»

На роковой стою очереди.

Тютчев
Летят как молнии,
Как блицы
Одна другой больнее весть —
Друзья уходят вереницей.
Прощай!
А кто потом?..
Бог весть!
Сражаться в юности умела,
Дай, зрелость, мужества теперь,
Когда настойчиво и смело
Уже стучится
Вечность в дверь…

ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ ДЕКАБРЯ

Да, такие морозы
И в другие трещали года.
Почему же с тревогой
Глядим на термометр мы?
Временами мне кажется,
Что города
Цепенеют в объятиях
Ядерной мертвой зимы.
Я гоню этот бред,
Что в моем подсознанье живет…
Я боюсь за тебя —
От безумцев зависящий мир…
Я порою прощаюсь,
Прощаюсь всю ночь напролет
С вами — Пушкин и Гёте,
Гомер и Шекспир.
Неужели планета
Опять возвратится к нулю?
Разве можно принять
Этих мыслей безжалостный груз?..
Все больней, безнадежней
Каждый кустик промерзший люблю,
Все дороже мне каждый
Закутанный карапуз.
Эка невидаль, что
Всюду царство мороза и льда!
Ведь конец декабря.
Отчего же тревожимся мы?
Временами мне кажется,
Что холода
Лишь предвестники ядерной
Мертвой зимы.
Я смотрю и смотрю
На дрожащую в небе звезду,
Что пробилась сквозь плотный,
Летящий лавиною снег…
И родился он
В самую длинную ночь в году —
Этот самый, быть может,
Загадочный человек.
Нам понять его душу
Еще не настала пора.
Нам бы только над раной
Затянуть понадежнее жгут…
Как теперь мы спокойно
И славим и судим Петра,
Так бесстрастно века
Совершат над Иосифом суд…
Я смотрю и смотрю
На дрожащую в небе звезду —
Как пробилась она
Сквозь летящий лавиною снег?..
Двадцать первое.
Самая длинная ночь в году.
Эта магия цифр —
Двадцать первый
Наступит ли век…

ВОРКУТА

Он слезу с ресниц смахнул неловко,
Не подняв тяжелой головы.
К юности своей в командировку
Коммунист приехал из Москвы.
Всем известный, освещенный славой,
Высоко взлетевший человек
Помнит жизнь за проволокой ржавой,
Свой барак, а на юру, направо,—
Вышку, еле видную сквозь снег.
Помнит он пурги неразбериху,
Вечную на сердце мерзлоту.
«Воркута», а по-другому — «лихо»,
Он такую помнит Воркуту.
Эта ночь прошла бесповоротно,
Не вернется черная зима.
На пургу повзводно и поротно
Наступают теплые дома.
И она отходит, завывая,
Огрызаясь, словно враг в бою.
Человек идет, не узнавая
Молодость барачную свою.
А на месте той проклятой вышки,
Что грозила всем издалека,
В несколько ладоней ребятишки
Лепят, хохоча, снеговика…

В ТУНДРЕ

Ни кустика, ни селенья,
Снега, лишь одни снега.
Пастух да его олени —
Подпиленные рога.
Смирны, как любое стадо:
Под палкой не первый год.
И много ли стаду надо?
Потуже набить живот.
Век тундру долбят копытцем
И учат тому телят…
Свободные дикие птицы
Над ними летят, летят.
Куда перелетных тянет
Из тихих обжитых мест?
На северное сиянье?
А может, на Южный Крест?..
Забывшие вкус свободы,
Покорные, как рабы,
Пасутся олени годы,
Не зная иной судьбы.
Возможно, оно и лучше —
О воле забыть навек?
Спокойней. Хранит их чукча —
Могущественный человек.
Он к ним не подпустит волка,
Им ягель всегда найдет.
А много ль в свободе толка?
Важнее набить живот.
Ни кустика, ни селенья.
Сменяет пургу пурга.
Пастух да его олени —
Подпиленные рога.
И вдруг — не понять откуда,
И вдруг — неизвестно как,
Возникло из снега чудо —
Красавец, дикарь, чужак.
Дремучих рогов корону
Откинув легко назад,
Стоял он, застыв с разгону,
В собратьев нацелив взгляд.
Свободный, седой и гордый,
В упор он смотрел на них.
Жевать перестали морды,
Стук жадных копыт затих.
И что-то в глазах мелькнуло
У замерших оленух,
И как под ружейным дулом
Бледнел и бледнел пастух.
Он понял: олени, годы
Прожившие, как рабы,
Почуяли дух свободы,
Дыханье иной судьбы…
Высокую выгнув шею,
Откинув назад рога,
Приблизился к ним пришелец
На два или три шага.
Сжал крепче винтовку чукча
И крикнул: «Назад иди!»
Но вырвался рев могучий
Из мужественной груди.
Трубил он о счастье трудном —
О жизни без пастуха,
О том, как прекрасна тундра,
Хоть нет в ней порою мха.
О птицах, которых тянет
Из тихих обжитых мест
На северное сиянье,
На призрачный Южный Крест.
Потом, повернувшись круто,
Рванулся чужак вперед.
Олени за ним. Минута,
И стадо совсем уйдет.
Уйдет навсегда, на волю…
Пастух повторил: «Назад!»
И, сморщившись, как от боли,
К плечу приложил приклад…
Споткнувшись и удивленно
Пытаясь поднять рога,
Чужак с еле слышным стоном
 Пошел было на врага.
Но, медленно оседая,
На снег повалился он.
Впервой голова седая
Врагу отдала поклон.
Не в рыцарском поединке,
Не в битве он рухнул ниц…
А маленький чукча льдинки
С белесых снимал ресниц.
И думал: «Однако, плохо.
Пастух я, а не палач…»
Голодной лисицы хохот,
Срывающийся на плач.
Сползает на тундру туча.
А где-то светло, тепло…

Еще от автора Юлия Владимировна Друнина
Проза (1966–1979)

В книгу вошли прозаические произведения: автобиографическая повесть «С тех вершин», лирическая повесть «Алиска» и лирический путевой дневник «Европа глазами солдата» - рассказы о встречах с Францией, Западным Берлином, Сицилией.


Планета «Юлия Друнина», или История одного самоубийства

Юлия Друнина — поэт, любимый многими поколениями читателей, — герой и соавтор этой небольшой книжки, которая состоит из двух частей: сначала рассказ о поэте и его судьбе, затем — стихи.Предпринимая попытку этого нового типа издания, редакция надеется вернуть читателям поэзию, а поэзии — ее читателей.


Стихотворения (1970–1980)

Стихотворения 1970–1980 годов пронзительны и искренни. Это воспоминания о войне, которая не оставляет автора никогда, обращения к друзьям, горечь новых утрат, а также — путевые заметки, лирическое осмысление увиденного и пережитого в разных уголках страны и миры.


Ты — рядом, и все прекрасно…

Поэтессу Юлию Друнину любят и помнят читатели. На протяжении полувека она создавала яркие, пронизанные теплом и нежностью стихи, старалась поддержать, вселить веру в человека своей жизнеутверждающей поэзией.В книгу вошли избранные стихи и поэмы Ю.В. Друниной: стихи о любви, о родной природе, особый раздел посвящен незабываемым дням Великой Отечественной войны, когда поэтесса «ушла из детства в грязную теплушку, в эшелон пехоты, в санитарный взвод».


Стихотворения (1942–1969)

...«Добавлю еще, что помимо нелегкого жизненного опыта очень важно — не менее важно! — наличие художественного чутья, счастливого прозрения, позволяющих бесстрашно отсечь и отбросить все лишнее.Каждый истинный художник приходит в искусство со своей „темой“, да что там темой — со своей жизнью, и только этим он и интересен, при условии, если его жизнь до боли интересна другим. Если она, выделяясь своей индивидуальностью, все-таки совпадает с великим множеством их жизней.Поэтому стихи о войне разных поэтов не мешают друг другу, не повторяют друг друга, а может быть, лишь дополняют.


Мир под оливами

Творчество поэтессы, лауреата Государственной премии Юлии Друниной широко известно читателям. Лирическая героиня ее новой книги «Мир под оливами» продолжает разговор о своих фронтовых друзьях, живых и погибших, о духовной красоте людей, о человеческих судьбах.


Рекомендуем почитать
Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Стихи о любви всегда искренни, пронзительны и проникновенны. В русской поэзии именно теме любви посвящены одни из лучших поэтических жемчужин. Насладитесь красотой и великолепием лучшей любовной лирики русских поэтов!


Обыкновенный день

Трудовая жизнь Николая Постарнака началась в Краснодаре. Первые строки родились на строительных лесах. Затем, в 1962 году, стихи появились в альманахе «Кубань». Книжка «Обыкновенный день» — результат долгих лет творческого роста поэта на Кубани, на Крайнем Севере. Однако его стихи интересны не только географическим разнообразием — они удивительно искренни, потому что продиктованы жизнью и написаны самостоятельной рукой.


Избранное

Жизнь талантливого поэта Бориса Корнилова оборвалась в годы массовых сталинских репрессий, в 1938 году. Но его знаменитая жизнеутверждающая «Песня о встречном», положенная на музыку Д. Шостаковичем, продолжала звучать, правда, уже без упоминания имени автора слов…В эту книгу включены все поэмы, а также лучшие стихотворения Бориса Корнилова, многие из которых по праву входят в золотой фонд русской советской поэзии.


Русская поэзия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Английская лирика первой половины XVII века

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Женщина за стеной

Книга лирики известного поэта Константина Ваншенкина «Женщина за стеной» состоит из двух частей: «Щека к щеке» (новые стихи) и «Фрагмент» (из прежних книг).