Метанойя - [4]

Устав сидеть на корточках, я распластался на прохладном полу около телефона и прикрыл рукой глаза. Лисичка, видимо, услышав шорох моих движений, стала закругляться.

– Кстати, Джем, у тебя на сегодняшний вечер какие планы? А то я собиралась в «Норд» пойти, могли бы там встретиться…

Я даже нисколько не затруднился, чтобы тут же найти подходящий ответ

– О нет, к сожалению, ничего не получится. Я сегодня занят чрезвычайно. Если только часам к одиннадцати, а то и к полуночи, но не раньше.

Лисичка обрадовалась:

– О’кей, я дождусь тебя.

Что-то похожее на совесть кольнуло меня– приезжать сегодня в «Норд» я и не собирался, но стало немножко жаль Лисичку, прождёт допоздна напрасно, потом по темноте домой идти придётся.

– Ты очень долго не жди, если в одиннадцать я не появлюсь, значит, уже совсем не приду.

Закончив разговор, я ещё некоторое время повалялся на полу пытаясь справиться с подкрадывающимся чувством абсолютной пустоты. Для этого нужно было вызвать в себе хоть какое-то желание– человек, который уже ничего не хочет, напоминает живой труп. В принципе, сам себя я так и воспринимал– с каждым днём мне всё труднее становилось искусственно придумывать себе желания, чтобы хоть как-то создать впечатление полноценной жизни, но в этой игре отсутствовало главное– смысл. Я понимал, что меня уже ничего не может занять так сильно, чтобы во мне пробудился искренний интерес. Фактически, я уже умер и только подпитка синтетическими препаратами поддерживала слабую пульсацию измочаленного организма. Обладая достаточно широкими финансовыми возможностями, я мог позволить себе очень многое, но поскольку мне вполне хватало того, что имел, отпадал всякий смысл тратить деньги на что-то, кроме наркотиков. Сравнение с глубоким стариком не случайно часто приходило мне на ум– я был полон своеобразной мудрости, присущей прожившим жизнь людям, и всю мирскую суету воспринимал как тлен, рассыпающийся при неосторожности прикосновении. Нет ничего настоящего, каждый играет в свои игрушки и из них выстраивает свою реальность, но на поверку оказывается, что это всего лишь миф, заполненный надоедливыми подробностями, уводящими в сторону от основной темы, старой, как сам мир, для чего же вообще живёт человек?

Очень давно, кажется, в прошлой жизни, мне пришлось испытать на себе всю силу желаний, зачастую вырастающих до степени страсти, являющейся и причиной, и следствием всех поступков. Мне хотелось иметь много денег, и я не останавливался ни перед чем, дабы утолить эту страсть. Никакой способ не казался мне неприменимым, даже если он шёл полностью вразрез с законом. Потом пришло понимание, что денег никогда не бывает много: чем больше ты их имеешь, тем больше хочется ещё, и у меня хватило здравого смысла удовольствоваться достигнутым, тем самым удачно избежать неминуемой расплаты. Вовремя уйти в тень– тоже проявление мудрости. Накопленный капитал позволил начать новую жизнь, но в ней не было покоя и счастья– слишком много грязи я намесил на тёмном просёлке, прежде чем вырваться на освещённую автостраду. «Рад был в рай, да грехи не пустили». Уже тогда хищная пустота начала пожирать мою сущность, напрочь уничтожая остатки каких-то идеалов юности. И тогда все мои силы начали уходить на попытки заполнить эту пустоту– но это больше всего напоминало битву с тенями. Именно в тот момент, когда считаешь, что уже победил, вдруг оказывается, что лежишь в глубоком нокауте, а призрачная полнота превращается в разновидность пустоты. Не я первый, не я последний потерпел поражение на этом пути– три тысячи лет назад умный мужик Соломон под псевдонимом Екклезиаст подробно изложил в своей диссертации результаты экспериментов над жизнью. Как-то мне довелось прочитать эту мудрую книгу.

И даже наркотики уже не могли наполнить смыслом моё существование, оказавшись очередной иллюзией. Хотя поначалу я, конечно, так не думал, да, признаться, особо и некогда было. Изо дня в день я покидал землю, улетая всё дальше и дальше с помощью всё более сильных средств, и постепенно мой мозг потерял способность ориентироваться в реальности, утратив контроль над ситуацией. По выражению Лисички он просто отключился. Правда, время от времени, он всё же начинал подавать признаки жизни, к примеру, как сегодня, выдавая целые составы, гружённые вполне здравыми мыслями. Но обычно, прогрохотав колёсами на стрелках, поезда уносились в неведомые дали, а я так и оставался на своём безлюдном полустанке. Грустно это всё, грустно и тошно, когда попросту в тягость жить.

Я уже начал подмерзать, лёжа на полу, и, прервав свои невесёлые размышления, решил, что пора бы начинать сегодняшний день. Тем более что холодное сентябрьское солнце уже скатилось за крыши старых пятиэтажек соседнего микрорайона, а цифры на табло «панасоника» показывали 19:20. К тому же желудок начал настойчиво убеждать меня, что я не верблюд и долго без еды протянуть не смогу, а со времени последнего приёма пищи прошли почти сутки. Заглядывать в холодильник даже не было нужды– я уже и позабыл, когда в последний раз загружал в него продукты, питаясь в основном изумительными человеческими изобретениями, именуемыми «фаст-фуд».