— Изучать меня хотите? — почему-то стало смешно. Смешно и горько.
— Можно и так сказать, но и это еще не все. У нас проблемы, Мор. У Владыки, у меня, у моей страны. И у тебя, я вижу, тоже проблемы. Я хочу с твоей помощью попробовать решить наши общие проблемы, поэтому тебе все равно пришлось бы идти с нами. Как раз в пути и побеседуем. Мне нужно немногое — твое послушание и готовность сотрудничать.
Я смотрел на худого Алифи, кивал в такт его словам, думая о том, что так просто послушаться, закрыть глаза на все и передоверить свою жизнь, свою судьбу в руки других, более достойных, более умных и более сильных. Например, этому магу, так легко поставившему меня на место. Показавшему, чего стоят мои возможности и умения. И оказалось, что цена им — полмедяка, достаточно, чтобы в мирное время в цирке с фокусами выступать. Или вот этому воину, что присел напротив. Его насмешливые глаза не давали оснований сомневаться в его способностях, его силе. Быстрый. Опасный. Пожалуй, самый опасный из тех, кого я здесь видел.
Может, действительно, они лучше знают? Забыть про все и согласиться?
— Я не могу, Высший.
Вышло время для бунта, и я ответил тихо, чуть слышно. Но Алифи услышал и вопросительно поднял брови.
— Мор, мы же договорились, все вопросы и ответы даю я, ты просто слушаешь. Ты, вообще, себя в зеркале видел? Тобой сейчас только детей пугать, не навоевался еще? Не наспорился? Ладно, добавлю тебе вопросов на сладкое. Что будет с ними? — он кивнул в сторону двух тел, лежащих возле темной стены. — Твои друзья умрут к утру, и только в наших силах их спасти. Ты же понимаешь, что просто так мы помогать не будем, нам нужна веская причина. Ну, и еще один повод идти с нами самостоятельно, а не волоком за лошадью, — я могу тебя научить правильно использовать силу … А теперь спроси: кто еще, кроме меня, способен тебя научить, и главное, захочет это делать?
— Я не пойду по своей воле, Высший, — я вновь перебил заклинателя. Знаю, что нельзя. Знаю, что не в том положении — не имеет значения.
— Тогда ты пойдешь по нашей воле, — усмехнулся молчавший до того Малый и поднялся на ноги.
— Ты задал много вопросов, но забыл задать главный, Высший.
Я обращался не к воину, он был мне незнаком, еще непонятен, и не было времени в чем-то или в ком-то разбираться. Я говорил с Бравином, спасшим меня однажды во дворце и пришедшим за мной еще раз. С магом, философом и поэтом. С Алифи, который мог понять, что человек — не собака.
— И какой же вопрос я забыл задать?
— Почему я не согласен? Что я теряю?
Воин подошел ко мне вплотную, поднял длинными узкими пальцами мой подбородок и, глядя прямо в глаза, медленно произнес:
— Не зарывайся, мелкий. Твои потери здесь никому не интересны. Ты хочешь жить? Чтобы твои приятели остались живы? Тогда ты побежишь вприпрыжку за нами и через каждые два прыжка на третий будешь спрашивать, чем помочь.
— Подожди, Малый, дополнительная информация редко бывает лишней, — барр Бравин повернулся ко мне. — Ты хочешь нам что-то рассказать? Говори, только быстро.
Я не стал смотреть ему в глаза, это ничего не решило бы. Казалось, судьба, наконец-то, выбросила мне две шестерки в кости, что еще нужно? Неожиданные покровители. Учеба, настоящая, а не та пародия, что была во дворце. Но странная обреченность так и не дала родиться радости. Апатия. И горечь.
— Сюда идут Рорка, Высший. Я сам пригласил их. Понимаешь? Сам. Теперь, если я уйду, у всех этих людей не останется шанса. Ни одного.
— А с тобой, получается, у них шансы есть? — Бравин скептически посмотрел на мою скрюченную, помятую физиономию.
— Нет. Но я эту кашу заварил, мне и расхлебывать.
— Ты понимаешь, что сейчас решаются судьбы мира? Жизни нескольких десятков людей — не более, чем капля в том потоке крови, что зальет землю.
— Я все понимаю, Высший, — я попытался подняться на ноги, но затекшие мышцы подвели, и все, что получилось добиться — нелепо опрокинуться на холодную кровать. Пару месяцев назад я бы попытался еще раз. А потом — еще. И встал бы, я верю в это. И плевать мне было бы на насмешки в глазах наблюдающих Алифи. Теперь же я просто сел обратно и вскинул голову. Сколько еще нужно пройти времени, чтобы я вообще остался лежать?
— Вы воюете за судьбу своего мира. Но что для меня ваш мир? Что в нем мне может быть ценным? Боль, которую он мне принес? Потери? Унижения? Что я получил от вашего мира? Кроме горя? Если он сгорит весь, я не расстроюсь, Высший. Это ваш мир, не мой, и моим он не станет. Мне незачем идти с вами.
Бравин медленно подошел вплотную, стал на одно колено прямо на деревянный пол, положил ладонь мне на затылок и с силой потянул к себе. Лоб в лоб. Глаза в глаза. Отвернуться не получилось.
— Не твой мир, говоришь? А где он, твой мир, чужак? Ты еще грезишь прошлым? Твой мир здесь. Твой мир — это мы.
Нет, не все так просто.
— Мой мир — это люди. Жалкие. Слабые. Никчемные. Никому не нужные. Ни на что не способные. Они сейчас жмутся в страхе по подвалам и руинам. И вот эти двое, что вы бросили, как мешки с мусором. И сотни, тысячи таких же. Они, а не вы. У каждого из нас своя война, Алифи.
