Метаморфозы Душевной жизни. Путь внутреннего опыта. Часть 1 - [28]

Человеческое Я, как мы уже говорили, имеет две стороны. Одна возможность развития предполагает то, чего человек должен достичь, образуя в себе все более устойчивое средоточие своего существа, во все большей степени излучая своей личностью то, чем он может стать для окружающих, для всей жизни. Наполнение души внутренним содержанием, сообщающим ей все большую ценность для окружающего мира и в то же время наделяющим ее все большей самостоятельностью, — это одна сторона развития Я.

Обратной стороной развития самости является себялюбие, эгоизм. Слишком слабая самость теряет себя в жизни, тонет, так сказать, во внешнем мире. Но такая самость, которая хотела бы всем в себе наслаждаться, всего для себя желать, обо всем в себе и для себя размышлять, такое Я ожесточается в себялюбии и эгоизме.

Мы вкратце описали свойства души рассудочной, или души характера. Мы видели, что такие дикие влечения, как, например, гнев, становятся для души в отношении развития Я воспитателем, если они преодолеваются и побеждаются.

Мы видели, что душа рассудочная, или душа характера, позитивным образом воспитывается благодаря истине, если истина понимается как то, что мы должны полностью иметь в себе, о чем в каждое мгновение должны отдавать себе отчет и что, хотя и является глубочайшим нашим достоянием, в то же время выводит нас вовне, укрепляет, расширяет и делает Я самоотверженным благодаря его собственным усилиям.

Мы видели здесь средство воспитания и самовоспитания для души ощущающей и души рассудочной.

Теперь следует спросить: имеется ли подобное средство и у души сознательной, этого высшего члена человеческой души? Мы можем также спросить: что в душе сознательной (аналогично влечениям и желаниям души ощущающей) развивается без ее участия? Что развивается в ней в соответствии с человеческими задатками при незначительном содействии самого человека, если только это не дано ему как способность? Есть нечто, что унаследовано душой сознательной еще от души рассудочной, — мышление. Это — сила, разумность мышления. Но душа сознательная образуется лишь благодаря тому, что человек становится мыслящим, поскольку самосознающая душа обязана знать, знать о мире и о себе самой. Она может достичь этого лишь благодаря развитию высшего инструмента познания: мышления. Познанию внешнего, чувственного мира содействуют внешние ощущения и восприятия, которые побуждают познавать окружающие нас вещи чувственного мира. К тому же их воздействие не оставляет нас равнодушными. Но эти внешние ощущения И восприятия, которые и есть сам чувственный мир, побуждают нас и могут удовлетворить стремление и жажду внешнего познания через их наблюдение. Но иначе обстоит дело в отношении того, о чем постоянно говорится И будет говориться в этих духовнонаучных докладах. Иначе обстоит дело с познанием нечувственного, с познанием сверхчувственного. Нечувственного для человека поначалу не существует. Но если он пожелает познать это Нечувственное, если он пожелает пропитать им свою душу сознательную, тогда он должен, поскольку предмета познания вовне не существует, воспринять побуждение к такому познанию изнутри, импульс к этому должен исходить изнутри. Этот исходящий изнутри Импульс должен побудить наше мышление, должен Пройти через мышление, пропитать его. Но если такой импульс должен исходить от души, то он может исходить лишь от тех способностей, которые в ней имеются, а это, помимо мышления, чувство и воля. И если мышление не получит побуждения от чувства и воли, то оно никогда не попадет в сверхчувственный мир. Здесь имеется в виду не то, что только чувство имеет отношение к сверхчувственному, а то, что водителями человека в сверхчувственное должны быть чувство и воля. То, что нас ведет, — это не то, к чему мы стремимся. Человек должен стремиться к сверхчувенному миру, поскольку он ему поначалу неизвестен. Но уже с самого начала он должен иметь водителей в себе: чувство и волю. Какие же свойства должны приобрести чувство и воля, если им суждено стать водителями в духовный, сверхчувственный мир?

Поначалу кое-кого может шокировать, что чувство должно вести к знанию. Но простое размышление покажет, что чувство при любых обстоятельствах должно вести к знанию. Кто относится к познанию серьезно, тот, несомненно, согласится, что, получая знания, человек должен исходить из логики, проникнуться ею и следовать ей. То, что мы принимаем в качестве своего знания, должно быть доказано логикой. Логику мы используем в качестве инструмента для доказательства того, что воспринимаем в знание. Но если логика — инструмент, то чем, в свою очередь, может быть доказана логика? Конечно, можно сказать, что логика обосновывается посредством самой логики. Но тогда, прежде чем приступить к доказательству логики логикой, нужно, чтобы была по меньшей мере возможность постичь ее чувством. Логическое мышление не может быть доказано посредством логического мышления, но исключительно посредством чувства. И все, что является логикой, доказывается прежде всего посредством чувства, посредством безошибочного чувства истины в человеческой душе. На этом классическом примере видно, что сама логика имеет основой чувство, что чувство дает основу мышлению. Чувство должно давать импульс подтверждению результатов мышления. Какого рода должно быть чувство, если оно дает импульс не только мышлению вообще, но мышлению о мирах, поначалу неизвестных человеку, которые поначалу еще недоступны взору?