Металлическое чудовище - [61]

Свистел ветер. Взлетел выводок птиц, они отчаянно били крылышками. Лицо Норалы смягчилось, она улыбнулась.

– Уходите, маленькие глупышки, – воскликнула она и взмахнула рукой. Птицы улетели с криками.

На широких крыльях скользнул к нам стервятник; всмотрелся в нас; полетел в сторону холмов.

– Не будет тебе падали, черный пожиратель мертвых, когда я кончу, – услышал я шепот Норалы. Глаза ее снова стали мрачны.

Становилось все светлее; Норала снова возвысила голос. И теперь, под мерный топот чудовища, ее гимн начал действовать и на меня. И на Дрейка тоже, увидел я, потому что он высоко поднял голову, глаза его горели так же ярко, как и у поющей.

Торжествующий пульс пронизал наши тела. Пульс чудовища, пульс песни!

Утесы приближались. С грохотом падали деревья, их треск сопровождал боевую песнь стоявшей рядом со мной валькирии, как дикие аккорды бурного прибоя. Впереди непрерывный лес. Прямо перед нами утесы. Рассвет кончился. Наступил день.

Через гранитные утесы вела расщелина. В ней густо лежала тень. Мы двигались прямо к ней. И тут верх чудовища начал быстро понижаться. Мы опускались все ниже и ниже, на сто футов, на двести; теперь мы всего в двух десятках ярдов над вершинами деревьев.

Вперед протянулась шея, тело гигантской змеи. Вся усаженная пирамидами; пирамидами усажена и голова. Она густо ощетинилась пирамидами, на вершине каждой быстро вращалось колесо. На сотни футов вперед тянулась эта невероятная шея, а сзади, вдвое более длинное, извивалось чудовищное тело.

Теперь мы ехали на змее, на сверкающем голубым металлом драконе, покрытом пиками, копьями и чешуей. Конь Норалы растянулся, собираясь преодолеть ущелье.

И по-прежнему по всему телу проходил дикий торжествующий быстрый пульс. По-прежнему звенела песня Норалы.

По обе стороны от нас раздвигались и падали деревья, как будто мы – морское чудовище, а они – рассекаемые нами волны.

Теперь утесы окружили нас. Мы опустились еще ниже; теперь до поверхности не больше пятидесяти футов. Чудовище потоком стремилось вперед.

Нас окутала глубокая тьма. Туннель.

Мы плыли по нему. И вырвались из него в более широкое место, полное рассеянным светом. Свет проходил через отверстие в высокой, много тысяч футов, каменной стене. Впереди, в миле от нас, снова щель, но такая узкая, что едва ли через нее пройдет человек.

Неожиданно металлический дракон остановился.

Пение Норалы изменилось, стало более звонким и высокомерным. Прямо перед нами шея чудовища раскололась. Мне пришло в голову, что Норала – душа этой химеры; чудовище улавливало и понимало все ее мысли, повиновалось им.

Как будто она действительно часть – не только чудовища, но невероятно более громоздкого существа, лежащего в пропасти. Металлическое чудовище отдало Норале часть себя, превратилось в ее коня, в ее бойца. Но у меня не было времени размышлять над этим.

Отделившаяся часть продвинулась вперед. В нее устремилось множество существ, угловатых, круглых, прямоугольных. Они соединились и превратились в колоссальный столб, у которого немедленно выросло множество рук.

По руками вперед двинулись большие шары, за ними десятки огромных пирамид, не менее десяти футов в высоту каждая. Многочисленные руки застыли. Титанический Бриарей [8] несколько мгновений стоял перед нами неподвижно.

Потом шары на концах его рук начали вращаться – все быстрее и быстрее. Я видел, как на них раскрываются многочисленные пирамиды, превратившись в войско звезд. Ущелье осветилось яркими фиолетовыми вспышками.

Звезды, которые до того стояли неподвижно, присоединились к бешеному вращению шаров. Превратились в колоссальные вращающиеся колеса. Потом снова остановились. Свет их стал ярче, ослепительней; они как будто собирались с силами.

Я чувствовал, как под нами нетерпеливо дрожит чудовище.

От звезд отделился ураган молний! Водопад электрического пламени полился в щель, ударяясь о гранитные стены. Нас ослепил свет, оглушил грохот.

Скала перед нами задымилась и раскололась, полетели в облаках пыли осколки.

Щель расширилась, как пробоина в песочном вале, когда в нее врывается вода. Снова водопад молний; мощное оружие разрывало гранит, раскалывало его на части.

Щель постепенно расширялась. Стены ее плавились, и столб продвигался вперед, посылая перед собой потоки молний. Мы ползли следом. Вокруг нас вились облака пыли от расколотых скал; но до нас они не доходили, их относил сильный ветер, дувший сзади.

Мы продолжали двигаться, ослепленные, оглушенные. Непрерывно лился вперед поток голубого пламени; непрерывно ревел гром.

Послышался еще более громкий звук, вулканический, хаотический, заглушивший собой гром. Стороны ущелья дрогнули, прогнулись наружу. Раскололись и обрушились. Нам в лицо ударил яркий дневной свет.

Столб-разрушитель задрожал – как от хохота!

Звезды закрылись. Обратно в тело чудовища устремились шары и пирамиды. Столб скользнул назад, присоединился к телу, от которого отделился. По всему телу пробежала волна торжества, пульс радости, колоссальный, металлический, молчаливый хохот.

Мы скользнули вперед, из ущелья. Платформа под нами дрогнула.

Я почувствовал, что мы поднимаемся. Ошеломленно оглянулся. В скале за нами дымилось широкое отверстие. Из него валили облака пыли, грозя затопить нас. Весь гранитный барьер, казалось, дрожит. Мы продолжали подниматься.