Metallica. Экстремальная биография группы - [54]

Был только один досадно неизбежный, несогласный голос, и он принадлежал Дэйву Мастейну. Через несколько месяцев после выхода альбома в интервью Бобу Налбандяну по поводу своей новой группы Megadeth Мастейн не смог удержаться от возможности возмутиться ужасными недостатками Kill ‘Em All. «Я просто не могу представить, что будет делать Metallica, когда у них закончатся мои риффы, – презрительно усмехнулся он и добавил: – Я уже однажды врезал Джеймсу по челюсти, а Ларс и собственной тени боится». После его замены «Кирк был мистер «да»… «Да, Ларс, я буду играть партию Дэйва». «Да, Джеймс, я это сыграю». И добавляя оскорбление к досаде, он утверждал: «Я написал бо́льшую часть песен на этом долбаном альбоме! Я написал четыре, Джеймс – три и Хью Таннер – две!» Он настаивал на том, что «Джеймс играл весь ритм на альбоме, а Клифф написал все партии Кирка, и это демонстрирует то, какие у них большие проблемы с этим «новым гитарным богом».

Это было началом преимущественно односторонней словесной войны между Мастейном и Metallica, которая будет продолжаться в различных форматах до настоящего дня. От бесконечных колкостей в прессе о том, как «Кирк Хэмметт содрал каждый соло-брейк, который он играл на записи No Life ‘Til Leather», до ехидных комментариев гитаристу Jane’s Addiction Дэйву Наварро в 2008 году: «Мне он вообще не нравится, потому что он заполучил мою работу, но я поимел его девчонку перед тем, как ушел. Как тебе это, Кирк?» Однако если между Мастейном и Хэмметтом и была какая-то ревность, то не со стороны нового гитариста Metallica, это уж точно. Как отмечает Дэвид Эллефсон, компаньон и самое близкое доверенное лицо Мастейна, любое «копирование» Кирком Хэмметтом оригинальных гитарных линий на Kill ‘Em All было намеренным: «В определенной степени Кирк наложил собственную печать на [Kill ‘Em All], но такая музыка – это не случайное соло поверх блюзового рифа из трех аккордов. Соло являлось частью композиции, каждая частичка которой была решающей, как слова куплетов и припевов. И это то, что мы любим в музыке. Это разница между тем, когда я пошел на Van Halen, и они были как небрежная группа с вечеринок, и на Iron Maiden, и они играли каждое соло ноту в ноту. Как фанат, я цеплялся за каждую ноту… Я хотел слышать ее точь-в-точь как на записи». Кирк, придерживающийся шаблона No Life, был точно тем, кто нужен. «Я всегда смотрел на это так: они старались отдать Дэйву должное за все то, что он принес в группу. Они использовали его песни, но они признавали его заслугу. Они платили ему за это. Когда мы ехали по улицам Лос-Анджелеса и кто-то кричал: «Metallica!», это не означало: «Да пошел ты!» для Дэйва. Это было: «Чувак, ты был частью чертовой Metallica!»

Несмотря на то что серьезная музыкальная пресса в значительной степени проигнорировала первый альбом Metallica, в конце 1983 года его уже начали воспринимать как поворотный момент в истории рока. Он показал, что рок далек от того, чтобы быть мертвым – как британская пресса времен пост-панка трубила, начиная с того дня, как солист Sex Pistols Джонни Роттен заявил, что уснул, пока смотрел Led Zeppelin, называя их динозаврами, в то время как панк и метал имели намного больше общего, чем это ранее признавали. Вы могли слышать музыкальных предшественников на стыке жанров, когда в разговор вступила Metallica, с их обшитыми железом рифами и прямолинейным вокалом первых альбомов Stooges и Pistols, и скоростных ритмов, и громыхающих барабанов ранних записей Motorhead и Теда Ньюджента. Не то чтобы Metallica осознавала те радикальные сдвиги, за которые их скоро будут превозносить. «Мы думали, что бы мы ни делали, найдутся люди, которые будут относиться к альбому с сомнением, потому что он был таким необычным для того времени», – сказал Кирк Хэмметт. Если непосвященным казалось, что треки пролетают как в тумане, то это было так, как было, настаивал Джеймс Хэтфилд: «Мы продолжали практиковаться, песни становились быстрее и быстрее, и энергия крепла». Вживую песни «всегда были быстрее» из-за всего этого «алкоголя и фриков, которые дурачились около тебя, это было просто волнение».

Однако осознанно или нет, в новом звуке, которому Metallica положила начало, просто играя быстрее, чтобы порадовать фриков, которые приходили на их концерты, было нечто намного большее. Помимо скорости, определяющей особенностью трэша были яростные нисходящие удары Джеймса Хэтфилда медиатором (даунстрок) по ритм-гитаре. До этого рок-гитаристы предпочитали давать аккордам звенеть и резонировать. Почти все, за исключением, пожалуй, Джонни Рамона, чья несгибаемая преданность специфичному звукоизвлечению подарила Ramones их уникальный неискушенный звук. Хэтфилд в своем стремлении сделать игру не просто жестче, быстрее, но и чтобы она резонировала менее вычурным образом, разработал то, что писатель и гитарист Джоэл Макайвер охарактеризует как «стаккато, приглушенное ладонью». Джеймс Хэтфилд был тем, кто, по его словам, продвигал этот стиль, который сейчас в рок-кругах считается обязательным. Макайвер назвал «суперплотные нисходящие удары Хэтфилда… с ладонью, сложенной пригоршней вокруг бриджа для идеально упругого звука» ключевым элементом в квинтэссенции звучания Metallica и, стало быть, трэш-метала. Как утверждает Макайвер, Хэтфилд был родоначальником техники, которая сделала звук метала «не резким или грубым, или сексуальным, а звуком будущего. Апокалипсис наступил, и его правой рукой был прыщавый подросток с другой, неправильной стороны Лос-Анджелеса».