Metallica. Экстремальная биография группы - [49]

Влияние Новой волны на мейнстрим в США было минимальным и едва ли заметным со стороны, за пределами того хардкорного и андеграундного интереса, из которого и возникла сама Metallica. Из горстки команд Новой волны, которые достигли берегов Америки к 1983 году, только Def Leppard имели значительный успех, и то благодаря тому, что Leppard были яркими и занимательными с их невероятно юными образами, вырезанными из той же рок-попсовой тряпки, что и у современников, таких как Duran Duran, а их музыка была вылеплена на студии «Маттом» Ланге, продакшн-гением, который подарил огромный успех в чартах группе AC/DC, The Cars и Boomtown Rats; дружелюбные на видео, ориентированные на синглы, попсовые в роковой обертке. Даже Iron Maiden начала успешную карьеру в Америке (единственная команда из Новой волны) только благодаря замене своего оригинального коротко стриженного солиста-панка Пола Ди’Анно на более традиционно звучащего рок-вокалиста Брюса Дикинсона. Maiden, в отличие от Leppard, не полагались на успех мейнстримовой популярной музыки, но все-таки адаптировали свои листовые металлические риффы для более широкой публики, чем та, для которой они играли на заре своей карьеры в Великобритании. Действительно единственным заметным успехом Великобритании в тот период были только Judas Priest, которые, как и Maiden, принадлежали предыдущему поколению, и Whitesnake в 1987 году, последовавшие карьерному шаблону MTV, скопированному у группы Leppard практически слово в слово.

Единственной доморощенной рок-музыкой, которая продолжала продаваться как на американском радио, так и в Toп-10 альбомных рейтингов («горячей десятке»), был более легкий и «мелодичный рок», типичными представителями которого были Journey и REO Speedwagon. Хью Льюис и News, еще одна команда из Сан-Франциско в формате «мягкого рока», которая стала номер один в 1983 году со своим альбомом Sports, как позже признался Льюис, только после «ожесточенной схватки» с боссами их записывающей компании Chrysalis, которые на самом деле пытались заставить Льюиса изменить свой стиль исполнения или передать обязанности солиста группы совершенно другому певцу. «Они буквально сказали мне: «Такой глубокий голос больше не ставят на американском радио», – сказал он мне в 1984 году. К счастью для будущего News, Льюис был упрямым жителем Нью-Йорка, которого закалили годы «хождения по замкнутому кругу», и он был достаточно несговорчив, чтобы проигнорировать такой «совет». А Metallica повезло, что Джонни Z был выкован из того же твердого нью-йоркского сплава, и также не обращал внимания на то, что рекомендовали ему сделать с Metallica владельцы лейблов – забыть о ней.

«Мы сходили ко всем, – говорит Джонни, – несколько больших имен в A&R в США отказали Metallica. Я говорю о Columbia, об Arista, о большинстве лейблов. Единственным местом, где мы встретили хоть какое-то понимание метала и взаимодействие, была Elektra и парень по имени Майкл Алаго, который там работал. Мы приходили к Майклу Алаго и постоянно говорили ему о Metallica и Raven». Молодой фанат рока из Бруклина, он только что получил работу охотника за талантами, и, в конце концов, Алаго был в достаточной степени убежден разговорами Джонни Z о Metallica, чтобы сделать видео. Но не раньше чем группа почувствует себя брошенной, почувствует, что единственный способ продвинуться – это бросить клич всему миру и записать альбом самостоятельно, без поддержки какой-либо записывающей компании, в дерзкой попытке использовать его в качестве приманки для более крупной сделки. «Это была не просто смелость, – говорит Джонни. – Нужно быть сумасшедшим, чтобы решиться на что-то подобное. Мы как будто выполняли миссию. И она заключалась в том, чтобы сделать из этой группы группу с мировым именем, ни черта не представляя, как это сделать».

5. Длинноволосые панки

Я был бездомным, спал у друзей на полу или на диване, носил всю свою жизнь в пластиковых пакетах: себя и переносную детскую печатную машинку. Хавьер был хорошим парнем, у него было место в Ноттинг-Хилл. Единственной загвоздкой было то, что надо было пить много виски и бурбона – всегда Maker’s Mark, Crown Royal, Old Grandad, никогда Jack Daniel’s, потому что он называл его «слишком туристским», и слушать Molly Hatchet. Это означало играть вместе с Molly Hatchet на ракетках для сквоша, с помощью которых мы упорно изображали гитары, трясли волосами, выступали для благодарных миллионов, как правило, около двух часов ночи. Боже, у него, должно быть, были очень терпеливые соседи, потому что, когда мы собирались вместе и давали концерт, это было громче, чем в аду. Он зажигал свечи, снова наполнял бокалы, врубал No Guts… No Glory, передавал мне ракетку для сквоша, и мы начинали…

Но однажды вечером он отошел от правил.

– Эй, послушай-ка вот это, – ухмыльнулся он, пряча от меня обложку альбома, которую я не узнал.

Хотя я не узнавал большинство обложек в его коллекции, но сразу было понятно, что это что-то другое, определенно новое, потому что он не мог дождаться, когда поставит его мне. Он даже не стал доставать ракетки. Он хотел, чтобы я его послушал. Уставший за неделю, проведенную на полу в какой-то открытой всем ветрам норе на вокзале Кингс-Кросс, и благодарный, что в этот вечер не придется петь за ужин, я плюхнулся на диван и приготовился слушать. Мне не пришлось долго ждать.