Metallica. Экстремальная биография группы - [122]

Наконец, 5 сентября вышел четвертый альбом Metallica… And Justice for All, и как и Master of Puppets он был официально наречен платиновым. Master потребовалось восемнадцать месяцев, чтобы продать первый миллион копий в Америке; Justice сделал это всего за девять недель, достигнув шестой позиции в американских чартах, самой высокой позиции за всю их карьеру на тот момент. Обзоры были единогласно положительными, а Kerrang! подвел итог, резюмировав общее мнение об альбоме, который «наконец привел Metallica в первую лигу, которой она и принадлежит». Однако в записывающей компании, за закрытыми дверьми, возникала серьезная обеспокоенность. Несмотря на то что продажи альбома в Америке, в конце концов, сравнялись с британскими и европейскими, на это потребовалось намного больше времени. Дэйв Торн из Phonogram, который считал продюсирование «ужасным… в частности, из-за отсутствия в нем басовой партии» провел первые несколько недель после релиза, защищая его перед «большим числом крайне категоричных людей внутри записывающей компании, [которые] стучались в мою дверь и говорили: «Эта пластинка звучит как полное дерьмо, в чем дело?»

Тем не менее альбом сразу же ушел в британский чарт, став номером четыре, что квалифицировалось как коммерческий успех группы, которая никогда раньше не добиралась со своим альбомом до Топ-40. Британские и европейские отрезки тура Damaged Justice уже были распроданы и начинались с Будапешта через неделю после выхода альбома. Тур добрался до Британии в октябре, где они распродали все билеты на три вечера в Hammersmith Odeon. Большим сюрпризом тура было новое сценическое представление группы, которое стало их первой попыткой организовать шоу. В нем участвовала двадцатифутовая реплика статуи Свободы с обложки альбома, связанная и с завязанными глазами (которой дали прозвище Эдна по аналогии с Эдди группы Maiden), которая мелодраматично разрушалась во время бесконечной кульминации… And Justice for All на каждом концерте, когда ее голова падала с плеч, как от гильотины. Это была эпоха пантомимы в хеви-метале, которая на тот момент считалась приемлемым театральным представлением. Пальма первенства принадлежала вездесущей фигуре Эдди, Maiden, которую теперь оживляли на бис на каждом концерте, и еще более несуразному дракону Ронни Джеймса Дио (по прозвищу Дэнзел), с которым солист «устраивал битву» на сцене. В таком контексте посрамление Эдны в конце выступления казалось практически приличным представлением. Однако были и комичные моменты, возникавшие в те вечера, когда что-то шло не так: статуя просто отказывалась разрушаться или ее голова скатывалась со сцены в зал, или у нее отпадала половина руки, мягко качаясь, перед тем как упасть на подиум барабанщика.

Однако это были небольшие неприятности, ежедневные заботы, которые легко забывались в баре отеля после концерта. Группа уже думала о будущем. Одним вечером в Ньюкасле я случайно свернул в сторону раздевалки и увидел, как Ларс и Менш, сгрудившись у кассетного плеера, прокручивали назад и вперед семиминутный плюс One, в поисках места, которое они могли бы обрезать, чтобы уместить песню в стандарты американского радио. Моментально осознав, что я вторгся в очень ответственный момент (особенно для Ларса, который всегда считал, что концепция редактирования длительности треков с альбома до удобных для радио синглов несовместима с философией Metallica), я сразу же принял предложение Менша «убраться к черту» и закрыл за собой дверь. В ретроспективе надо заметить, что именно такой прагматизм вскоре отделил Metallica от Iron Maiden и Motorhead. Группы, на алтарь которых они молились, будучи детьми, теперь остались далеко позади во всех отношениях. Ларсу уже было недостаточно того, что они «самая быстрая, тяжелая» группа в Америке, теперь он смотрел на более крупный сверкающий приз. Быть не просто лучшими, но самыми большими».

Как позже высказывался Менш, Metallica была «подобна Grateful Dead хеви-метала. Они могут продавать самостоятельно столько, сколько уже продают. Продвинуться дальше означает редактировать песню для сингла, сделать видео – всё обычные дела. И они понимают, что это единственный способ расширить аудиторию. Это не шестидесятые, когда что-то извне могло оказать массовое воздействие. Или как комментировал Ларс: «Мое мнение таково: если мы уберем последнее гитарное соло, то песню может услышать больше людей, затем они купят альбом – послушать полную версию – и подсядут на музыку Metallica, и это отлично. One идет почти восемь минут, в ней двадцать три гитарных соло, мы можем немножко подрезать ее».

Сингл One, увидев свет в феврале 1989 года, в середине их первого собственного стадионного тура по Америке, который действительно превратил его в самый главный и успешный сингл Metallica. Он так и не был отредактирован под формат радио. Это также сыграло важную роль, поскольку группа в итоге согласилась сделать на него видеоклип. Так другое незыблемое правило было нарушено, но Ларс объяснял это, пользуясь достаточно правдоподобной философией. «Если бы получилось дерьмо, мы бы никогда не выложили его, – просто сказал он. – Такова была сделка. Но у нас неплохо получилось, и мы подумали, а почему бы и нет?»