Наконец коридор закончился и впереди замаячил тупик, испещренный фосфоресцирующими символами. Стена представляла собой единый монолит, но стоило подойти к ней вплотную, раздвинулась, ударила привыкшего к серому миру Ахенэева по глазам всеми оттенками спектра.
Логово Наитемнейшего — сменяющиеся один за другим залы. Украшенные барельефами, скульптурами, картинами — в основном на тему жития местной знати — они привели спешащую на аудиенцию троицу к монументальным дверям. Дверям столь могучим, что более целесообразно было бы назвать их вратами.
Врата бесшумно раскрылись и Владимир Иванович, ощутив внезапно обуявший его ужас, увидел восседающего за огромным письменным столом крупнолобого седовласого черта. Голову беса венчали развесистые серебряные рога со множеством отростков.
Наитемнейший надменно взмахнул лапой и Гавриил с адъютантом исчезли, оставив Ахенэева наедине с предводителем Тоски, главой Гумоса.
— Садись, пришелец! — Бас Наитемнейшего был настолько густ, что, казалось, имел осязаемую плотность к, против воли, впечатал Владимира Ивановича в кресло.
Из-за стола Предводителя Тоски выползло нечто двухголовое, зубастое и когтистое. Подсунув одну из голов на колени хозяину, чудовище блаженно замурлыкало.
«Наверное, один из тех гибридов, что сожрали связного», — с дрожью подумал Ахенэев.
Наитемнейший потрепал мутанта по холке.
— Иди, Тузик, не мешай. На место!
Чудовище раззявило пасти, понятливо задышало и удалилось обратно под стол.
— Медалист. Породистый. — Тщеславно похвастался Глава и повернул беседу в нужное ему русло.
— Рассказывай, коли явился. Что выискиваешь, писака. Может тайны наши вынюхиваешь? А?… — Бас Предводителя Тоски не предвещал ничего хорошего.
«Сейчас траванет зверюгу!» — С какой-то обреченностью понял Владимир Иванович. И, словно в подтверждении догадки фантаста, из-за стола показался шишковатый хвост Тузика, нервно загулял по полу.
Ахенэев окончательно пал духом и, напоследок, помянул добрым словом верного Якова, которому в подобных ситуациях «сам черт не брат»! Яков бы сбил спесь с этого самонадеянного лося…
Дальнейшие события заставили уверовать и в телепатию, и в то, что его славный помощник, как ни крути, а все же — суперчерт! В приемной раздался страшный грохот, треск и в кабинет, чуть ли не верхом на Злыдневе-Шкуродерском, матюгаясь, въехал Яков.
— Зажравшиеся скоты! Всех разгоню, разжалую… Во что превратили Тоску, подлюки! Притусовались, сволочи, насобачились заживо шкуры сдирать… Лиходеи проклятые!
Тузику не понравился поднятый в кабинете Наитемнейшего шум и зверюга, умело маскируясь за замысловатой модерновой мебелью, пополз к горлопану.
Но Владимир Иванович заприметил маневр чудовища и, испытывая вдохновенный душевный подъем, вскочил с ногами на кресло и заблажил.
— Яшенька, родной, сзади обходят…
Яков апперкотом отправил Злыднева в нокаут и сиганул к стене, увешанной старинным оружием.
Черт вовремя сорвал с кронштейнов тяжелый меч-кладенец, рептилия подкралась и приготовилась к прыжку. Двух ударов меча оказалось достаточно, чтобы лишить Наитемнейшего его гордости — породистого медалиста Тузика.
— Яшенька! Не знаю, как тебя и благодарить, — Ахенэев потянулся к появившемуся, словно гром среди ясного неба, черту.
— Потом сочтемся, Босс…
Яков вытер о штору лезвие и подступил к струхнувшему Предводителю Тоски.
— Та-ак… А с тобой что прикажешь делать? Мразь! — Он развернул меч и со всей силой засветил Главе Гумоса эфесом между рогов. — Эх, Кондратий, Кондратий! Разве для этого я всеми правдами-неправдами должность тебе выколачивал? Думал — однокашник, не подведет… А он — во второй раз в морду плюнул… — По лицу помощника и спасителя фантаста пробежала судорога. — Чем вы здесь занимаетесь?! Развели бодягу, фонари лепите, наворачиваете черт-те-чего, прокручиваете иллюзию с отчетами и — лезет! Все под себя подмяли!.. Мракобесы! А остальные? Терпигорцы, пыль придорожная?… Эх, опаскудили Тоску!..
Наитемнейший, потирая ушибленный череп и с опаской поглядывая на взбесившегося черта, не выпускающего из лап кладенец — не собирается ли тот повторно звездануть массивной рукояткой, — плаксиво пронямкал:
— Я-то при чем? Разве не ясно, откуда ветер дует? Ить, который век переходящие мощи вручают. Разве спроста? — И, словно в подтверждении слов, Глава Гумоса кивнул на стоящий на виду гроб. — А хочешь, у Гавриила спроси, он подтвердит…
Наитемнейший перевел дух, примиряюще предложил:
— Яшенька, не серчай! Это все недоброжелатели. Оговорили, на мое место метят…
— Оговорили?! — Гортанный вскрик черта эхом загулял по залам логова Предводителя Тоски. — Мощи переходящие?…
Яков подскочил к гробу и саданул его ногой. Домовина перевернулась и на пол, вперемешку, посыпались кости неизвестного происхождения и бутылки, происхождение которых определялось без труда. По ярким этикеткам.
— Ну, Кондрашка, берегись… Мало того, что лапшу на уши вешал, так удосужился и над святыней поизголяться!.. Да знаешь ли ты, козел вонючий, что я почти двое суток в шкуре грешника пробыл? А впечатлений — на всю оставшуюся черную жизнь! Говоришь — мощи переходящие? Ходящие мощи — вот во что ты превратил вверенный судимый контингент! Или ты по натуре во мне рядового черта увидел? На мульку берешь? Так я на слюнтявку не клюю… Лет сто назад вырыгал…
