Метагалактика 1993 № 3 - [16]

Между тем, мой брат, дыхание которого я слышал даже в десяти ярдах, без особых усилий снял крышку ужасного ящика и, бережно проставив ее к стене, мрачно склонился над тем, что было внутри. Постояв так с минуту, Хугнер стал что-то шептать, и несколько раз обойдя таинственный ящик, вдруг поспешно бросился к выходу. Мысль о том, что случайно он заметил меня, обожгла мое сердце, но и на этот раз я ошибся. Покинув мрачный склеп, Роберт юркнул в соседнюю дверь в заковылял по каменным плитам винного подвала, судя во шагам направляясь в самый дальний его конец. Казалось, весь ужас только что созерцаемого должен был непременно убить весь мой рассудок, и я до сих пор не перестаю удивляться тому, как могло случиться совсем наоборот.

Итак, пока этот безумец будет блуждать по темным галереям хранилища и опорожнять кружку с вином, мне предоставится вполне достаточно времени, чтобы проникнуть в тайник и хоть мельком взглянуть на содержимое зловещего ящика-саркофага. Реальная опасность оказаться застигнутым за этим занятием была весьма высока и, что называется, убивала своими последствиями, и все же я нашел довод, заставивший соблазн одержать верх над колебаниями: каждый шаг Роберта в подземелье отдавался многоголосным эхом, и его приближение к выходу никак не могло остаться для меня незамеченным. Осознав, что каждая потерянная минута чревата именно тем, что бросало меня в дрожь, я с застывшим дыханием ступил на предательские каменные плиты и миновал узкое зево хитроумного тайника.

Стоило только наклониться над ящиком и увидеть то, что покоилось на его дне, как течение времени перестало для меня существовать. В зловещем саркофаге, скрестив руки на груди, лежала молодая длинноволосая женщина, пронзавшая меня холодным взглядом широко раскрытых безжизненных глаз. То, что благодаря своему собственному безрассудству, я обнаружил в доме мертвеца, уже не вызывало никаких сомнении, но разве мог я предположить, что за вызванной этим открытием волной отчаянного ужаса меня ждало вообще нечто невообразимое! Сначала мои глаза остановились на кроваво-красных губах покойницы, которые, казалось, вот-вот зашевелятся, и мертвец заговорит. Затем я невольно перевел взгляд на чуть тронутые слабым румянцем нежные щеки, после чего наши глаза наконец встретились. Мне показалось, что кровь всего моего тела, собравшись в единый мощный поток, неистово устремилась к вискам, превратив голову в готовое вот-вот разорваться раскаленное пушечное ядро. На меня негодующе смотрела пара безжизненных блестящих глаз, полное отсутствие помутнения в которых бесповоротно отбрасывало всякую мысль о том, что передо мной мертвое тело!

Поистине, зрачки ее были прозрачны и чисты, словно горный хрусталь, чего в те ужасные минуты страха и отупения никак нельзя было сказать о моей голове. Охваченный диким порывом внезапного безумия, совершенно позабыв о том, что вскоре здесь может появиться Роберт Хугнер, я что было силы сжал тонкую руку мертвеца, и тут потоки крови стали покидать мою измученную голову. Новое открытие, в один миг прояснив затуманенное ужасом сознание, расковало грудь и заставило замолчать невыносимый стук в висках: на дне ящика пребывал не мертвец, а изумительнейшей красоты искусно выполненная кукла, впитавшая в себя самый изысканный вкус талантливого мастера. Признаюсь честно, сменившее необъятный страх искреннее восхищение перед внеземными чертами этого поразительного творения упрямо продолжало удерживать меня возле деревянного ящика и только благодаря неведомой воле, уже в самый последний момент я услышал приближавшиеся шаги своего брата, каким-то чудом успев укрыться в неглубокой темной нише в стене.

Покинув царство винных бочек с какой-то неописуемой жалостью на лице, Роберт Хугнер, кряхтя, еще некоторое время усердно возился с тяжелым замком хранилища, после чего только вновь подошел к деревянному ящику. Именно сейчас я вдруг осознал, что мое укрытие более чем ненадежно, и стоило только Роберту обернуться, как я буду непременно замечен. Выход из столь щекотливой ситуации представлялся только один: воспользовавшись тем, что Хугнер стоял ко мне спиной, проникнуть бесшумно к лестнице и, не оборачиваясь, направиться к себе. Решившись, я уже сделал первый шаг, на мою беду оказавшийся последним. Время было упущено: взяв куклу на руки так, словно это была живая спящая женщина, мой брат первым направился к выходу, пройдя рядом со мной так близко, что я слышал его прерывистое тяжелое дыхание.

Уже тогда я понял, что причина того, что я остался незамеченным, крылась не столько в моем проворстве, сколько в его поразительном увлечении сказочной куклой, затмившей в восприятии моего несчастного брата все вокруг. Как ни тяжелы были отдельные минуты этой ужасной ночи, я, все еще пребывая в темном, сыром подвале, уже начинал благодарить себя за свое безрассудство, выгнавшее меня в столь поздние часы из моей спальни. Мои нервы оказались подорваны до предела, но тем не менее, зловещий ореол мистической тайны, окружавший «Поющий Камень», теперь уходил в небытие, оголяя истинную причину господства здесь самых мрачных, безжизненных цветов. Мой брат, своим безумием создал в этих и без того унылых местах столь же безумный, закрытый для посторонних, призрачный мир, непостижимая жизнь которого и окунает любого в бурлящий грозный поток черного ужаса.