Метафизика пола - [52]
Во введении к книге мы говорили, что обычно ни мужчина, ни женщина не могут внятно рассказать о пережитом по завершении полового акта — это происходит не только и не столько из-за естественной стыдливости, но еще и потому, что акмеический (пиковый) момент любви, а так же ее climax[317] как бы прерывает ход обычного сознания человека. Иначе и быть не может: здесь происходит, хотя и частичная, но трансценденция, внезапный выход за пределы конечного, эмпирического, условного "Я". Конечно, часто обыденное сознание остается даже в этот предельный момент неизменным, но бывает, что он превращается как бы в сияющее сновидение, тоже мгновенное, но уже имеющее продолжение за гранью условной реальности. Но это не сон — в любви налицо активная экзальтация, опьянение без помутнения сознания, raptus[318]; при засыпании же, напротив, усталость и уход как бы в небытие. Экзальтация и магнетизм пола, бьющие сквозь открытое сознание, создают возможность для его еще более широкого разворачивания. Но когда и как это происходит и происходит ли вообще в профанической любви, сказать трудно. Для объективного научного изучения этого вопроса у нас, пожалуй, просто нет материала. К тому же, строго говоря, нельзя ограничивать себя опытом людей только нашего времени и нашей расы. Следует принимать во внимание разные народы и разные эпохи — но у людей, к ним принадлежащим, внутренний опыт совершенно не похож на современное европеизированное человечество. С другой стороны, исследование только материала, собранного лично автором, не может годиться для данной книги. Факты нельзя отвергать, но относиться к ним следует все-таки по-разному. Можно сомневаться в ценности сведений, содержащихся в так называемой "эротической литературе". Или, точнее, так: сведения из этой литературы обычно относятся к очень конкретным людям и ситуациям и для общих выводов ее недостаточно, хотя и она должна быть принята во внимание. Нам важнее другие источники.
Уже в Упанишадах[319]' упоминается состояние экстаза и случаи "упразднения сознания как внешнего, так и внутреннего мира" в момент, "когда мужчина находится в женских объятиях". Традиция знает об аналогии любви с проявлениями âtmâ и их взаимоотношениями с трансцендентным "Я": "дух, объятый âtmâ, больше не видит ни внешних, ни внутренних вещей". И когда гётевский Вертер говорит: "С тех пор, хотя солнце, луна и звезды, наверное, по-прежнему вершат свой путь, я не знаю — встает ли день, опускается ли ночь — вселенная исчезла перед моими глазами", — он, конечно, ведет себя как чисто романтический герой, но не только — нельзя не заметить здесь точного соответствия сказанному в Упанишадах. Так меняется взгляд на мир при половом оргазме, и шире — при наступлении любви. Для человека это своего рода рана, вторжение невидимой "убивающей" силы. Такая сила переворачивает всю жизнь, одновременно сохраняя ее целостность — не поглощая и не растворяя.
Но следует видеть различие между подлинным соединением мужчины и женщины, магнетически влекомых друг к другу, и сношением, по существу ничем не отличающимся от мастурбации. Последнее происходит, когда люди ищут "удовольствий", а "принцип удовольствия" господствует в их отношениях, не давая возможности открыться истинной глубине эроса. Каждый из таких любовников, по сути, страдает бессилием — развлекая самого себя и игнорируя другого, он на самом деле не вступает с партнером в подлинное отношение. Здесь нет места экстазу — ни растворяющему, ни экзальтированно-обостренному. Возможно, библейское "познать" как синоним полового сношения как раз намекает именно на такое противоположное взаимной мастурбации, позитивное эротическое состояние. То же самое мы наблюдаем и в других традициях. Kâmâ-sûtra (II, X) допускает связь с женщиной низшей касты, но как раз только ради получения удовольствия; такое соединение именуется "случкой двух евнухов".
Эллис рассказывает о молодой женщине, которой казалось, что во время полового акта она "переносилась в высшие сферы", "как бы под действием хлороформа"[320]'. Не следует считать это просто бредом. Очевидно и то, что простая фантазия не может породить свидетельства, подобные вот этому: "Он и она превратились в одного и того же человека. Он больше не был "им". Он был половиной нового тела. Это было очень странно, но они поднимались выше, выше, выше. Ослепительный свет и какой-то приглушенный звук как без звука переполнял их обоих, втягивая куда-то в какое-то бесконечное и вечное круговращение цветов и форм. И вдруг — удар. И вот они летят вниз, все ниже, ниже. С ужасом они закрывают глаза и летят, летят, летят, все ниже" (Л. Лэнгли). Упоминание о "звуке как бы без звука"- типично инициатическое ощущение "падающего сознания". Такое бывает при неожиданном "провале в сон" или, особенно часто, при употреблении гашиша, который Бодлер называл "искусственным раем". Добавим — и при сильном испуге, неожиданном взрыве или внезапном приближении смерти. Часто это сопровождается открытием, "отворением" совершенно новых чувств и ощущений. "Этот взрыв был возле меня, во мне. В одно мгновение трезвое дневное сознание как бы прервало свой ход. Но его заменило совершенно новое сознание. Оно вспыхнуло как бы от удара — ясно и всеохватывающе. Во мне вдруг открылось нечто огромное, открылось с несомненной очевидностью факта. А потом снова удар — и я вернулся в себя, к себе. И увидел ту же самую, знакомую мне землю, из которой топорщились редкие деревья". Это типичное описание перехода сознания с одного уровня на другой. Катализатор такого перехода — любовь к женщине. "Ему казалось, что вместе с ней он поднимается вверх на лифте, тросы которого почти порваны. В любую минуту они могут порваться совсем, а лифт — рухнуть. Но они продолжали свой подъем в бесконечность, и, когда она его обнимала, это были не объятия, а как бы новый удар, после которого они резко взмывали — по ту сторону всякой сознательной жизни" (Ф. Тиес).
