Метаэкология - [3]
В действительности мы чаще наблюдаем обратную картину. Итогом духовной жизни становится признание бесцельности, бессмысленности материального существования. Духовная жизнь входит в конфликт с материальной и стремится упразднить последнюю.
Можно подумать, что духовная жизнь — изобретение субъектов, которым необходимо убежище от повседневности. А материалисты заботятся лишь о соблюдении ритуалов, чтобы подстраховаться (если там, наверху, все же ведется какой-то учет). В их руках духовный мир преобразуется согласно привычной схеме «главенства — подчинения», обретает кастовую структуру, все больше становится копией материального, или даже карикатурой на него. Трудно предположить, что такого рода духовность может возвысить человека.
Отношения между прахом и духом развиваются по нескольким схемам.
1. Насилие. Духовная жизнь перечеркивает материальную как низменную и бессмысленную, порабощающую дух. Материальная перечеркивает духовную как искусственную, подавляющую природные инстинкты. Обе стороны прибегают к принуждению, которое со временем превращается в едва ли достойную человека цель жизни. В чистом виде схема насилия нежизнеспособна. Она реализуется в кризисные периоды (Моисей, Савонарола, Никон) и быстро деградирует в сторону компромисса. Но ее элементы сохраняются в других схемах.
2. Компромисс. Двойственность принимается как нечто неизбежное. Равновесие достигается разделением духовной и материальной сфер: каждой — свое, как в притче о динарии кесаря. В западном мире эта схема утверждалась после Возрождения и по сей день сохраняет ведущую роль, но подвержена периодическим коллапсам, последнее время все более затяжным, наводящим на мысль о том, что компромисс — не окончательное решение проблемы.
3. Соединение. Финальное слияние материального и духовного начал в гармоничное целое заявлено как сверхзадача наиболее влиятельными учителями человечества, от Будды и Лао-цзы до Платона и Христа. Но и сейчас мы не ближе к ее решению, чем две тысячи лет назад.
Более того, разрыв между природным и духовным углубился и приобрел характер перманентной шизофрении, уже давно воспринимаемой как нормальное состояние. Даже ученик Фрейда Эрих Фромм («Психоанализ и религия», 1950) советует относиться к «другой части нас самих» — подсознательной, физиологической — «с глубоким чувством юмора». Может быть, такого рода неуместный юмор и мешает нам использовать опыт миллионов лет эволюции, без которого настоящее представляется бессмысленным.
Абсолютизация физиологического начала дала сексизм, евгенику и расизм, социального — макиавеллизм и утопию принудительного равенства. Их соединение оказалось взрывоопасным. Попытки духовного возрождения свелись к повторению основательно забытого старого — «старших» софистов в экзистенциализме, гностиков в теософии, стоиков в толстовстве. На этом пути едва ли появится что-либо новое, потому что нет системы, в которой оно могло бы появиться.
Представление о духовном мире как системе возникло в сочинениях платоников, гностиков, схоластов гораздо раньше, чем аналогичное представление о материальном мире. Как метафизика (то, что у Аристотеля следует за физикой) исторически предшествовала физике, так и метаэкология, исследование системных взаимодействий между человеческой душой и ее окружением, появилась задолго до экологии, изучающей аналогичные связи между организмом и средой. Однако в современном мире экологии уделяется гораздо больше внимания, чем метаэкологии, оказавшейся, по существу, за пределами научного исследования.
Уместны ли здесь научные подходы, возможны ли проверяемые гипотезы? Очевидно, возможны, так как любое логическое построение проверяемо и может быть опровергнуто более убедительной логикой.
Читатель, кто бы он ни был, может опровергать автора уже с первых страниц: в этой книге нет профессиональных барьеров. Профессия палеонтолога, впрочем, помогла автору увидеть в человеке логическое завершение весьма длительного странствия. Конфуций на вопрос ученика о смерти ответил: «Ты не знаешь жизни, как можешь ты понять смерть?»
Ученики сказали Иисусу: «Скажи нам, каким будет наш конец?» Иисус сказал: «Открыли ли вы начало, чтобы искать конец?»
Глава 1.
ПРЕДЧУВСТВИЯ
Проблемы, затронутые в этой книге, стары как мир, вернее, как человеческая мысль — необходимое уточнение, поскольку нашему миру более четырех миллиардов лет, а человеческой мысли около четырех десятков тысяч. Неудивительно, что мысль не может охватить мир — иные масштабы времени. Если удивляться, то тому, как рано были поставлены основные вопросы и как точны оказались предчувствия ответов.
Впрочем, и это объяснимо. Дети задаются вселенскими вопросами, пока их не заглушит «сладостная и пошлая мелодия жизни», что преследовала Томаса Манна. Детство человечества по широте и объемности мышления многократно превосходит последующие эпохи (зрелости, или мы ее еще не достигли?).
В прошлом считали, что мудрость сосредоточена в еще более далеком прошлом. В этом была своя логика: чем дальше вглубь времен, тем ближе к еще незамутненному источнику духовных переживаний. Нам осталось от него не так уж много — главным образом то, что запечатлено генетической памятью, доступ к которой ограничен позднейшими наслоениями.
Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1986В научных работах доктора геолого-минералогических наук В. А. Красилова рассмотрены проблемы исторического развития природных сообществ в связи с изменением окружающей среды, некоторые общие проблемы эволюционного учения. Им выдвинут ряд гипотез о движущих силах биологического прогресса, механизмах видообразования и причинах вымирания видов; развиты новые представления об эволюции земной коры и биосферы, происхождении человеческой культуры и предназначении человека; критикуются недостатки синтетической теории эволюции (СТЭ), предложена новая модель экосистемной эволюции.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.