Мета-Игра. Пробуждение - [2]

О том, что почти полгода плотной работы завершены — вечерами, ночами, ранним утром и по выходным, каждую свободную минуту, остававшуюся от учебы в универе, — свидетельствовало равнодушное уведомление сайта разработчика игры Forgotten Battlegrounds: «Ваша карта загружена. По окончании модерации карта и созданный вами сценарий станут доступны в нерейтинговых поединках. Благодарим вас за участие в проекте».

Если мини-лока станет популярной в простых баттлах, разработчик может включить ее в список доступных для рейтинговых боев. В этом случае я получу какие-то деньги. А еще — строчку в будущем портфолио, что намного важнее. Работа гейм-девелопера — моя мечта.

Я отлично разбирался в Forgotten Battlegrounds, благодаря встроенному игровому конструктору научился планировать квестовые цепочки, расставлять в ключевых точках квестодателей и боевых юнитов, прятать тайники с оружием и припасами… Но мой ник позорился где-то на самых нижних строчках мирового рейтинга.

А все из-за болезни. Самое плохое в ней — атония мускулатуры, то есть то, что я плохо координирую работу мышц. Из-за этого двигаюсь как кукла на ниточках, из-за этого у меня при ходьбе полный рассинхрон между руками и ногами, а на лице все время идиотская ухмылка. Даже когда мне очень грустно. А грустил я часто, еще с тех дней, как впервые осознал, сравнивая себя с другими детьми, что не такой ловкий, как они. Совсем не ловкий.

О победах в киберспорте оставалось лишь мечтать. Руки нещадно меня подводили, запаздывая или промахиваясь по клавишам, тогда как в сетевых баталиях все решают мгновения. Я даже стеснялся подключаться к голосовым чатам, потому что и речь моя… скажем так, не очень. Чувствовал себя игроком, закованным в тело проклятого персонажа с массой дебафов.

Компьютерные игры я люблю больше всего на свете — только там ощущаю себя почти полноценным, а не сломанной куклой. И, не имея возможности проявить себя в них как игрок, прокачиваюсь в качестве дизайнера модов и карт. Тут скорость реакции и мелкая моторика рук не так критична.

Я очень поздно заговорил, еще позже пошел, а возиться со мной было некому. Тетя Полина, мамина сестра, взявшая меня на воспитание после того, как родители погибли в авиакатастрофе, работала не очень успешным риэлтором и пыталась построить личную жизнь. Из бедности она выбраться никак не могла — сколько я себя помнил, мы всегда были бедны.

Если бы не тетя, расти мне с пяти лет в детском доме. Когда мне стукнуло одиннадцать, она вышла замуж и родила Сашку, в мои тринадцать — развелась. Сейчас мне девятнадцать, и за это время она сходилась еще несколько раз с мужчинами разной степени изношенности и развития алкоголизма. Один из них, Вова, продержался рекордно долго и вот уже четвертый месяц жил с нами.

Его хриплый недобрый голос, на фоне забормотавшего телевизора в гостиной за стенкой, вернул меня в реальность.

— Полинка! — заорал он. — Выруби ты этот ящик нахрен! Ни свет ни заря!

— А нечего разлеживаться! Иди работу ищи! — не осталась в долгу тетя Полина, а через пару секунд дверь в нашу с Сашкой комнату приоткрылась, и там появилась ее встрепанная голова. — Мотя, проснулся? Поднимай малого и дуй завтракать, отвезу в универ. У тебя полчаса на все.

Машина у нас совсем старая, но еще на ходу, хотя место такой рухляди на свалке. В работе торгового агента, где себя нашла тетя Полина после сокращения с государственной службы, надо быть мобильным.

Я нехотя поднялся и разбудил семилетнего Сашку. Едва открыв глаза, он щербато улыбнулся:

— Доброе утро, Мотя!

— Доброе! Поднимайся лежебока, в школу опоздаешь.

Я пощекотал его, и он, отбиваясь, залился смехом. Оставив брата заправлять кровать, я направился в ванную.

— Моть! — окликнул меня Сашка. — Ты карту закончил?

Я обернулся, и мои губы растянулись в улыбке:

— Ага!

— Круто! — закричал он и начал прыгать на кровати. — Покажешь, что получилось?

— Обязательно. Вечером, — ответил я, выходя из комнаты.

— Быстрее бы вечер! — донеслось вслед.

Умывшись и почистив зубы, я стал одеваться. И то и другое заняло прилично времени, а потому к завтраку подошел последним. И все это время в голове крутились мысли об игре и о созданном мною моде — что скажет модерация, как отреагируют разработчики? Этот день был очень важен для меня, я так долго к нему шел!

За столом Сашка, зевая, допивал чай, а тетя Полина и Вова дожевывали бутерброды, запивая его растворимым кофе.

— Доброе утро, — сказал я.

— Обротро, — передразнил Вова, скривившись. — Полинка, двадцать лет скоро парняге, чего он не съедет? Никакой ведь личной жизни с этим обормотом!

Он сунул палец между зубов, поковырялся там, цыкнул и, сузив глаза, стал буравить меня взглядом.

— Я не обормот, — сказал я, откусывая от бутера.

— Яеормот… — С этими кривляньями он явно перебарщивал, потому что говорил я вполне внятно. Не так чисто, как хотелось бы, но выражался понятно. — Тьфу, блин, вот же уродился, а!

— Не лезь к нему, дурак! — закричал Сашка, подпрыгивая на стуле.

Он всегда был готов за меня вступиться даже перед более сильным. Волнуясь, он выронил из руки чашку, и та со звоном разбилась. На кухне повисла тишина. Вова хмыкнул.