Месяц за Рубиконом - [14]

– Нет, – успокоил меня Ана. – Вовсе не раскаленный.

Мне очень захотелось дать ему подзатыльник.

Кстати, он бы, наверное, даже не обиделся. Может, рассмеялся бы натужно.

– Ты специально ничего не объясняешь?

– Ага, – сказал Ана с удовольствием. – Я же тебя учу. Мне интересна твоя реакция. А брифинги… они у тебя будут перед настоящими миссиями. Поверь, про тэни ты узнаешь все, что нужно, – и даже больше.

Я мог, конечно, попросить Школу дать мне информацию. Но чтобы получить не эмоциональный отклик, а полноценные данные, пришлось бы продемонстрировать свои способности. Вряд ли это стоило делать без нужды.

– Мне тут одиноко, – неожиданно сказал Ана. Он шел все так же размеренно, сухой снег похрустывал под его ногами. – Со стражами и старшими стражами скучно. Жницам я не очень интересен. С куколками можно поболтать, но они в нашем лагере бывают редко… и слишком уж восторженные.

– Куколок-то зачем сюда тащат? – раздраженно спросил я.

– Некоторые профили проще завершать в тренировочном лагере или на месте службы. Пилоты кораблей, к примеру, такие. Амфибии и глубоководные формы.

Ана остановился и топнул ногой.

– Тут, под нами, под двадцатиметровым слоем льда – океан. Их мир.

Я остолбенел. Я этого не знал.

– Там тоже есть тренировочные лагеря, – сказал старший страж. – Их немного, потребность в водных формах невелика, но она есть. На отметках сто двадцать, шестьсот сорок и две тысячи триста метров.

Я молчал. Меня начала бить дрожь.

– Туда забирают куколками, – продолжал Ана. – Тех, кто хочет, конечно. Кто готовился в Гнездах Гренландии, Крыма, Тайваня, Кауаи. Они мутируют в водные формы жизни и перестают дышать воздухом.

– Навсегда? – спросил я, помедлив.

Ана пожал плечами. Стоял, глядя себе под ноги.

– У тебя… кто-то там есть? – осторожно предположил я.

– Я был в Гнезде вместе с сестрой, – ответил Ана. – Нас безнадежно поломало… попали под цунами. Родители погибли. Нам предложили пройти Изменение. Я ненавижу воду. А сестра решила, что она ее покорит.

Он снова двинулся вперед. Бросил через плечо:

– Мультик про Русалочку ей нравился… Есть еще тренировочный лагерь летунов. Я туда хотел, но профиль не сходился, лагерь всего один, туда берут лучших. Изменение крайне сложное, требуется еще и перестройка мозга, это всегда опасно.

– Ну… ты стал хорошей стражей… хорошим стражем, – поправился я. Резкий порыв ветра бросил мне в лицо снежный заряд.

– Одним из лучших, – без всякой гордости сказал Ана.

Мы подошли к куполу. Ана вдруг резко развернулся, посмотрел на меня.

– Ты что-то скрываешь, Макс. Необязательно плохое. Но что-то недоговариваешь про себя.

Он помолчал, буравя меня взглядом. Потом растянул свое жесткое лицо в ухмылке.

– Но мне это нравится. Так что я к тебе с расспросами не лезу.

– Спасибо.

А что еще я мог сказать?

Впрочем, когда Ана открыл дверь, я понял, что.

– Мне тоже тут одиноко, старший страж.

Мы вошли в тамбур, отряхнули снег. Прошли в дежурку, где за пультом сидел монах. Не знаю уж, зачем, обычно техника Инсеков не требовала присмотра. Но перед ним был пульт, в воздухе висели экраны с непонятными символами.

– Привет, – сказал Ана. – Шогар в резонансе?

– Еще трое суток будет, – ответил монах, с любопытством разглядывая меня. Я у всех вызывал интерес.

– Мы на сутки, тренировочная миссия.

– Второй отсек, большой экран, – сказал монах. Перед ним на столе лежала открытая книга: обычная, человеческая. Я присмотрелся – язык был незнакомый. Какой-то скандинавский, похоже.

– А где жницы? – спросил Ана.

– Новенькие с Земли прибыли, встречают.

Поток курсантов шел волнами, то в один лагерь, то в другой. Видимо, настала очередь нашего принять свежую партию.

Мы прошли во второй отсек (их тут было с десяток). По пути увидели открытую дверь в первый, самый большой. Там суетились жницы. Транспортный экран светился серым светом, поверхность его искрилась – кто-то прибывал. В помещении уже скопилось с десяток стражей и несколько жниц, они топтались, непроизвольно сбившись в кучку. Одна жница держала за плечо куколку – чернокожего мальчика лет десяти. Тот глянул на меня, я ободряюще кивнул. Куколка кивнула и отвернулась.

Не было тут никого знакомого и не будет.

Глава пятая

Переход через экран всегда одинаков. Что на Селену, в корабль Инсека, что на далекий Саельм, ощущения одни и те же – отсутствие всяких ощущений. Ты не теряешь сознания, не испытываешь ни боли, ни эйфории, ни головокружения. Будто вошел в серую занавесь – и вот уже чувствуешь на лице воздух чужого мира, а спиной еще остался в прежнем.

Вот как это сделано?

Я когда-то боялся, что, проходя через экран, умираешь, а в другой точке возникает твоя копия. Это жутко. Может, ты и ощущаешь себя прежним, но ведь на самом деле такой же «ты» умер!

Но нельзя ведь умирать частями!

Значит, переход каким-то образом сближает, стягивает между собой две точки пространства? И ты действительно шагаешь через световые года?

Бесполезно об этом думать. Земные физики, наверное, какое-то объяснение себе нашли. Всякая там квантовая запутанность, нелинейность пространства и прочие умные термины.

Мне достаточно было того, что я оставался собой.