Место встречи назначает пуля - [5]

– Сегодня я приду первым. Тебя уже нет. Ты давно сдох. Сегодня я всем покажу, кто лучший гонщик. После этих гонок тебя все забудут. Я буду первым. Прощай, Михайловский. Ты уже никто, чемпион!

Верницкий развернулся, чтобы уйти, но его остановил спокойный голос Михайловского:

– Ты во всем прав, мальчик. Во всем, кроме одного. Тебе никогда не стать лучшим гонщиком.

– Увидишь, чемпион, – ответил, не оборачиваясь, Верницкий и ускорил шаг.

Его самоуверенное, веселое и наглое окружение последовало за ним в полном молчании.

– Все, Витя. Давай в машину. Ты что, скандала хочешь? Тебе прошлого раза мало? Давай шевелись! Ты что, думаешь, технический комиссар за опоздание похвалит? – пытался растормошить Андрей словно окаменевшего Михайловского. – Ну давай-давай! Ты пока на медкомиссию, а я как раз к техосмотру подойду.

Михайловский послушно сел в машину и отправился к боксу, открытой площадке перед стартом, где проводились медкомиссия, техосмотр и дозаправка. Медкомиссия прошла формально. Врач прекрасно знал о проблемах Михайловского, но гонщика Ткаченко до гонок допускали в любом случае. Андрей успел подойти к техосмотру. Претензий к машине не было. Технический комиссар даже сделал комплимент механику, от чего Андрей, падкий на похвалу и лесть, покраснел.

Все события Михайловский воспринимал, словно в тумане. Он как будто находился под гипнозом. Слова Верницкого о лучшем гонщике не выходили из его головы, но не раздражали Михайловского, а придавали ему большую уверенность в собственной победе. Он очнулся уже на старте и, увидев первый желтый сигнал светофора, понял, что даже не слышал, как объявили квалификационный заезд.

Для Михайловского квалификация прошла крайне неудачно. По ее результатам он даже не вошел в четверку лидеров. Он был шестым. Верницкий показал лучшее время. В перерыве Михайловский видел его довольное, но злое лицо. Тогда же к нему подбегал Андрей с какими-то советами. Подходил Ткаченко и пытался настроить его на победу. Кто-то из зрителей на трибуне выкрикнул его фамилию. Кто это был и по какому поводу кричал, Михайловский не понял. Хотя зрителей было мало и при желании легко можно было установить, кто это был. Все, что происходило, для Михайловского никакого значения не имело. Ему были безразличны результаты квалификации, презрение Верницкого, суета Андрея, забота Ткаченко. Он твердо знал, что выиграет сегодняшнюю гонку.

Объявили о готовности к началу. Михайловский надел шлем, сел в машину, перекинул через плечи ремни, застегнул их на поясе и занял на старте положение, соответствующее шестому результату. Теперь он был абсолютно спокоен. Проснулся истинный профессионал. Все внимание Михайловского было сосредоточено на светофоре. Загорелся первый желтый сигнал.

– Лучший гонщик! – прокомментировал вслух Михайловский.

Зажегся второй желтый.

– Лучший гонщик! – повторил он.

Третий желтый.

– Лучший гонщик! – Это уже было похоже на молитву. Когда загорелся зеленый, он, нажимая на газ, выкрикнул: «Вперед!» – и машина рванула с места.

Первых три круга Михайловский вел машину спокойно и вперед не вырывался. Верницкий был первым и шел с большим отрывом от остальных. На четвертом круге Михайловский прибавил скорость и очень быстро догнал лидера. Он шел, не отставая, но и не обгоняя его. После отмашки желтого флажка с перекрещенными черными линиями машины пошли на последний круг. Михайловский прибавил газа, догнал Верницкого, который уже не мог оторваться, и стал обходить справа. Верницкий подрезал его, Михайловский отстал, но при последнем повороте до финиша он на предельной скорости обошел Верницкого по внутреннему радиусу и финишировал.

Ткаченко не поверил своим глазам, когда увидел, что после машины Михайловского дали отмашку черно-белым шахматным флажком. То, что Михайловский финишировал первым, удивило многих, но то, что произошло потом, повергло в шок всех. Машина Михайловского сразу после финиша на полной скорости неожиданно резко взяла вправо и врезалась в отбойники. От удара машину подбросило вверх, она несколько раз перевернулась в воздухе и с грохотом упала на правый бок.

После аварии наступила такая тишина, как будто трибуны, на которых и без того было немного зрителей, опустели совершенно. Через мгновение на этих же трибунах поднялся шум, раздались крики, началась паника. Одни пытались пробраться к финишу, другие убежать в противоположную сторону. Все кричали, толкались, падали, пытаясь разобраться в происходящем, но никто ничего не мог понять.

Ткаченко стремительно бросился к машине. Он был слишком далеко. Он всегда выбирал самое высокое место на трибуне, чтобы наблюдать за гонками. Отпихивая людей, стоящих у него на дороге, перепрыгивая через лавки, он выбежал на трассу, не обращая внимания на проезжающих мимо участников заезда. Ткаченко не останавливался ни на секунду. Он несся к месту аварии. Он видел, как около машины уже суетились медики и пожарные. Видел, как ее перевернули и поставили на колеса. Когда Ткаченко был совсем близко, он разглядел, что рядом с машиной лежит Михайловский. Ткаченко стало не по себе, он замедлил бег, пытаясь собраться с мыслями и понять, что же произошло. Не дав Ткаченко отдышаться, дорогу ему преградил Андрей.