Место встреч и расставаний - [14]
Взобравшись по каменным ступеням на террасу, он вытер лоб рукавом – день был жаркий и душный, наполненный жужжащими насекомыми, – и достал ключ, который дала ему жена Сола, Эстер, чтобы он мог попасть на кухню дома в Ларчмонте.
В доме должно было быть прохладно, так как температура внутри понижалась с помощью громыхающих ящиков возле окон, которые, как сказали Питеру, назывались «кондиционерами», но, войдя в кухню, он обнаружил, что все застилает пар со слабым запахом вареных овощей. Горничная, Инес, стояла у раковины, стараясь разделать большого луфаря, пойманного кузеном Солом в прошлые выходные в проливе Лонг-Айленд, пока Эстер лущила кукурузные початки в мусорное ведро, которое она поставила посередине комнаты, на испанскую черепицу. На кухонном столе в ожидании своей очереди на мойку и чистку лежали дары из сада Эстер: огурцы, баклажаны и цукини размером и охватом с руку Питера. Питер никогда не видел таких огромных овощей, пока не приехал в Америку, и они его пугали. «Разве их размер не уменьшает их вкус?» – как-то спросил он Эстер, впервые встретив ее, когда она поднималась по садовой дорожке в своей соломенной панаме с корзиной помидоров размером с голову младенца. Эстер рассмеялась, обнажив свои красивые, здоровые белые зубы. «Вовсе нет, – ответила она. – У нас в стране мы именно так и любим. В Америке чем больше, тем лучше».
Она позволила Питеру помочь садовнику дотащить до дома огромную тыкву, но обиделась на его предложение приготовить из этих продуктов аппетитные блюда, раз уж он – квалифицированный повар. Может, Эстер не слишком походила на мать Питера, Риву, по телосложению и поведению, но в двух других аспектах она все же была на нее похожа: леди, вышедшая замуж за развязного господина, которая ни за что бы не позволила какому-нибудь мужчине работать на ее кухне. Питер не особенно удивился, когда обнаружил, что мнение о его невыдающейся профессии последовало за ним через океан; отец Питера Авраам относился к ней точно так же. Для Авраама самым большим разочарованием стало то, что его сын не пошел по его стопам в правовую практику, хотя, когда нацисты выгнали его и других евреев из университета в 1939 году, именно право Питер и изучал. Питер был настолько благодарен своим гонителям за вмешательство в его обучение, настолько опьянен неожиданной свободой, что в этот раз не стал ждать, пока Авраам найдет для него другое место; вместо этого он принял предложение своего друга-гоя пойти работать в отель «Адлон» в качестве помощника шеф-повара. В тот момент и размышлять было не о чем – Питеру повезло, что он вообще нашел хоть какую-то работу, хоть и было обидно, что единственный сын одного из самых видных семейств скатился до поваренка. Даже Аврааму пришлось это принять. Именно в «Адлоне» Питер открыл в себе неожиданную любовь и способности к кулинарии. Приходя домой, он усердно изображал на своем лице печаль, но внутри он торжествовал; до начала войны он втайне наивно думал, что приход нацистов к власти – это лучшее, что с ним когда-либо случалось.
Теперь же Питер отвернулся от Инес, разделывающей луфаря, несмотря на то что у него чесались руки отнять у нее рыбу; он уже раньше, во время завтрака в комнате со стеклянными стенами, которую кузен Сол и Эстер называли верандой, усвоил, что в этом доме не стоит предлагать свои кулинарные решения. Стоило только Питеру как-то раз робко заметить, что он может показать горничной, как чистить рыбу, чтобы чешуйки потом не встречались в хлебе, клюквенном желе и молоке, как кузен Сол хлопнул свой стакан с виски о стеклянную крышку стола и взревел: «Черт возьми! Я не потерплю, чтобы мой родственник занимался этой презренной работой». Поэтому сейчас Питер улыбнулся Эстер и, старательно подбирая слова, произнес по-английски:
– Добрый день, леди. Я вижу, мы работаем над вечерним меню. Что мы готовили?
– Что мы готовим, – поправила его Эстер.
Это была миниатюрная женщина с короткими волосами, завитыми и причесанными так, что, казалось, они встали дыбом от испуга; она носила украшенный цветами кафтан, несколько нитей бус из отшлифованных камней, на губах – яркая красная помада, восковой отпечаток которой она оставила на его щеке, наклонившись и поцеловав его в знак приветствия. Питер напомнил себе, что позже, когда она не будет его видеть, надо вытереть этот след.
