Место в жизни - [9]
Он взял ссуду, чтобы стать владельцем этих стен и земельного участка. В их семье раньше никто никогда ничем не владел.
Под видимостью счастья — натужные усилия поддержать благополучие, достигнутое из последних сил. У меня не четыре руки. Ни минуты свободной, некогда сбегать в одно место. Грипп я переношу на ногах. И так далее. Вечная песня.
Как описать тот мир, где все дорого стоит? Как-то октябрьским утром — в воздухе запах свежевыстиранного белья, в голове звучит недавно услышанная по радио песенка. И вдруг я порвала платье, зацепившись карманом за руль велосипеда. Целая драма, крики, весь день испорчен. «Эта девчонка не знает счета деньгам!»
Вынужденный культ вещей. И за словом каждого, и моим в том числе, усматривается зависть или сравнение с другими. Если я говорила: «У нас есть девочка, которая побывала в замках на Луаре», то тут же сердито в ответ: «Успеешь еще туда съездить. Будь довольна тем, что есть». В чем-то постоянно ощущалась нехватка.
Но при этом они чего-то желали, неизвестно чего, ибо, в сущности, они не знали, что красиво и что должно нравиться. Отец всегда полагался на вкус маляра или плотника при выборе цвета или формы: так делают все. Родители не имели понятия о том, что можно окружить себя вещами, которые постепенно подбираешь сам. В их спальне никаких украшений, кроме фотографий в рамках, салфеточек, вышитых ко Дню матери, а на камине — большой детский бюст из керамики, который торговец мебелью дал в придачу при покупке углового дивана.
Постоянный припев — выше собственной головы не прыгнешь.
Страх оказаться не на своем месте, страх испытать стыд. Однажды отец сел по ошибке в вагон первого класса вместо второго. Контролер заставил его уплатить разницу. Другое воспоминание о пережитом стыде: у нотариуса ему потребовалось впервые подписать: «прочитано и дано согласие», он не знал, как написать, и написал «со гласие». Неловкость, навязчивая мысль об этой ошибке по пути домой. Страх, что его осудят.
В кинокомедиях того времени часто высмеивали простаков из крестьян, которые, попадая в город или в светские круги, делают все не так (роли Бурвиля). Зрители смеялись до слез над глупостями, которые они изрекали, или над оплошностями, которые совершали, оплошностями, которые, в сущности, боялись совершить сами. Однажды я прочитала, как Бекассина[6], обучаясь шитью, должна была вышить на одном нагруднике птицу, а на других idem[7], она и вышила гладью «idem». Я не была уверена, что не сделала бы то же самое.
В присутствии лиц, которых отец считал важными, его сковывала робость, и он никогда не задавал никаких вопросов. Короче говоря, вел себя «с умом». Это означало — чувствовать наше униженное положение, но по мере возможности не показывать этого открыто. Он мог целый вечер расспрашивать нас о том, что подразумевала директриса школы, говоря: «Для этой роли в спектакле ваша дочь наденет городской костюм». Стыдился не знать того, что мы обязательно бы знали, если бы не были теми, кем были, то есть нижестоящими.
Навязчивая мысль: «Что о нас подумают?» (соседи, покупатели все на свете).
Правило: постоянно оберегать себя от критических взглядов других людей, проявляя вежливость, не высказывая собственного мнения, чутко улавливая настроения, которые могут вас задеть. Отец никогда не осмеливался взглянуть на овощи, которые выкапывал владелец огорода, если только тот не приглашал его сам словами, жестом или улыбкой. Никогда никого не посещал, даже больных в больнице, если его не просили об этом. Не задавал никаких вопросов, в которых звучало бы любопытство или зависть, что поставило бы собеседника в более выгодное положение перед нами. Недопустимая фраза: «Сколько вы за это заплатили?»
Я теперь часто повторяю «мы», потому что долгое время думала так же, и не знаю, когда перестала это делать.
Мой дед и бабка говорили исключительно на местном диалекте. Есть люди, которых восхищает «живописность» диалекта и народного говора. Так, Пруст с восхищением отмечал неправильности и архаизмы в речи Франсуазы. Он воспринимал их чисто эстетически, ведь Франсуаза была его служанкой, а не матерью. Он никогда не испытывал, как неожиданно для самого себя срываются с языка такие выражения.
Для отца местный говор был чем-то устаревшим и безобразным и свидетельствовал о том, что мы из низших слоев. Он гордился, что сумел в какой-то мере от него избавиться; если даже его французский язык хромал, он все же оставался французским. На народных гуляньях в И... крепкие на словцо шутники, вырядившиеся в нормандские костюмы, разыгрывали на здешнем диалекте сценки, и публика гоготала. Местная газета, чтобы повеселить читателей, печатала хронику на нормандском диалекте. Когда врач или кто-либо другой из высокопоставленных вставлял в разговор какое-нибудь грубое выражение вроде: «Ее распирает от здоровья» вместо «Она чувствует себя хорошо», отец с наслаждением повторял матери выражение доктора, радуясь тому, что такие приличные люди имеют нечто общее с нами, опускаются до нас. Он был уверен, что выражение сорвалось у доктора с языка. Ему всегда казалось, что говорить «правильно» без усилий невозможно. И лекарю и кюре приходится напрягаться, следить за собой и лишь у себя дома допускать в своей речи что угодно.
В 1963 году двадцатитрехлетняя Анни Эрно обнаруживает, что беременна. Во Франции того времени аборты были запрещены. «Событие», написанное сорок лет спустя, рассказывает о нескольких месяцах, в течение которых она скрывала беременность от родителей, искала помощи у знакомых и врачей и тщетно пыталась сделать аборт вязальной спицей. История, рассказанная в жестокой простоте фактов, показывает нам общество табу и классовых предрассудков, где пережитое героиней становится инициацией. Опираясь на записи в дневнике и память, скрупулезно выстраивая двойную перспективу, Эрно подбирает новое значение для прожитого опыта.
В гериатрическом отделении больницы в пригороде Парижа умирает пожилая женщина с болезнью Альцгеймера. Ее дочь, писательница Анни Эрно, пытаясь справиться с утратой, принимается за новую книгу, в которой разворачивается история одной человеческой судьбы – женщины, родившейся в бедной нормандской семье еще до Первой мировой войны и всю жизнь стремившейся преодолеть границы своего класса. «Думаю, я пишу о маме, потому что настал мой черед произвести ее на свет», – объясняет свое начинание Эрно и проживает в письме сцену за сценой из материнской жизни до самого ее угасания, останавливаясь на отдельных эпизодах их с матерью непростых отношений с бесстрастием биографа – и безутешностью дочери, оставшейся наедине с невосполнимой нехваткой.
Романы Эрно написаны в жанре исповедальной прозы, лишены четкой фабулы и — как бы это сказать… — слегка истеричны, что ли. История под названием «Обыкновенная страсть» — это предклимактерические воспоминания одинокой француженки о ее любовнике, эмигранте из Восточной Европы: серьезная, тяжелая, жизненная книга для читательниц «женских романов».
Образы составляют нашу жизнь. Реальные, воображаемые, мимолетные, те, что навсегда запечатлеваются в памяти. И пока живы образы, жива история, живы люди, жив каждый отдельный человек. Роман «Годы» — словно фотоальбом, галерея воспоминаний, ворох образов, слов, вопросов, мыслей. Анни Эрно сумела воплотить не только память личности, но и коллективную память целой эпохи в своей беспрецедентной по форме и стилю прозе. И страницы, пропитанные нежным чувством ностальгии, смогут всколыхнуть эти образы в вашем сознании, увековечив воспоминания навсегда.
Излюбленный прием Эрно — ретроспектива, к которой она прибегает и во втором романе, «Стыд», где рассказчица «воскрешает мир своего детства», повествуя о вещах самых сокровенных, дабы наконец-то преодолеть и навсегда изжить вечно преследующий ее стыд за принадлежность к «вульгарному» классу — мелкопоместным буржуа.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.