Место преступления - [47]

— Мудрено, — важно произнес Александр Борисович, — но как не понять? Две — конечно, не одна! Это — очень интересная мысль…

Турецкому была ясна мысль Агеева о том, что, надо понимать, двоим легче от врагов отбиваться, хотя вряд ли у женщин объявится такая нужда. Но его немного забавляла Филина горячность, с которой тот рвался на вполне возможную для себя Голгофу, где с ним никто церемониться просто не станет, а в провинции — тем более.

— Ты вот остришь, а, между прочим, там…

— Ничего не было еще десять минут назад. Хочу напомнить, сообразительный ты наш, что в провинции нынче даже петухи начинают кукарекать на час позже…

— Раньше на час, летнее время… надо бы знать, — слабо огрызнулся Агеев.

— Да как угодно. Но ты хочешь, чтобы полковник, если он в самом деле примчался ни свет ни заря из Дорогобужа, уже с утра пораньше бегал бы со своими оперативниками? Филя, дорогой наш, чем ты там занимаешься? Аля смеется и горячо целует тебя от всей полноты чувств к твоим сы-щи-цким, — нарочно ведь, зараза, произнес по слогам, — талантам!

— А сам-то? — огрызнулся Филипп, имея в виду то обстоятельство, что, несмотря на раннее утро, Турецкий уже на месте, в агентстве.

Но Александр Борисович его не понял. Или сделал такой вид.

— Я-а-а?! — изумился он. — Я не целую, у меня вполне приемлемая и нормальная ориентация, уж тебе-то это давно известно. Или ты подумал о чем-то другом?

— Да ладно вам… изгаляться над, это… над бедным мальчонкой. Время-то, между прочим, уже не такое и раннее.

— Ах, время? Вот ты о чем?.. Так я же сказал Вере, чтоб она сразу перезвонила мне, как только кто-нибудь из местных стражей у них во дворе нос покажет. Так что дело под контролем.

— Испугать их, что ли, хочешь?

— А зачем, Филя? Тут Максик еще кое-что по поводу той вашей «Меги Групп», или как там ее, накопал, интересный, знаешь ли, материалец. И если твой полковник там окажется, я не премину задать ему один каверзный вопросик, можешь не сомневаться. Поэтому я тебя пока и не загружаю, и тебе, думаю, не следует вызывать огонь на себя, ты нам еще живьем понадобишься. Так я думаю, — с кавказским акцентом закончил Турецкий, копируя известного артиста кино.

— Слушай, может, мне вообще все оставить как есть и сбежать в Москву? — Филипп рассердился на снисходительный тон Александра Борисовича, но постарался не выказывать свое раздражение.

— Не уверен, — серьезно теперь ответил Турецкий.

— Тогда в любом случае я должен быть у них, — подвел итог Филипп.

— А я все-таки и тут не уверен, — возразил Турецкий. — Впрочем, сам смотри, исходя, как говорится, из вновь открывшихся обстоятельств…

— Обязательно посмотрю. Но хочу тебя предупредить, что твой демонстративный демарш против Крохалева может вызвать у него обратную реакцию. Он просто «закроется» и мигом подчистит все свои концы, когда поймет, что уже сидит на крючке. Я бы, наоборот, просмотрел его возможные связи в области. Не может человек действовать так нагло, если у него нет твердой и основательной поддержки. Не знаю, у кого: в прокуратуре, у губернатора, в ГУВД — мне таких сведений не достать.

— Я и говорю, что Максик достал кое-что очень вкусненькое. Ладно, посмотрим, может, ты и прав, оставим на закуску. Давай, до связи…

Конечно, Филипп прекрасно понимал, что появиться здесь его друзья-коллеги могли только во второй половине дня, если ничего в дороге не случится. Но в таких ситуациях загадывать нельзя. Не положено. И Агеев, так и не завершив толком разговор, неторопливо отправился на Первомайскую улицу. Но не затем, естественно, чтобы сходу угодить в лапы Крохалевской банды, — иначе и не мыслил себе Филя теперь деятельность местной милиции, — а чтобы максимально избавить их же от необходимости нарушать закон, выдавая свой беспредел за правоохранительную деятельность. Как говорится, на суде зачтется. Если еще дойдет дело до суда. А то ведь эти деятели, несмотря ни на какие предупреждения Турецкого, прочно усядутся на шеи женщин, с которыми так или иначе общался московский сыщик. И зачем ему испытывать в таком случае чувство своей вины перед ними?..

По выражению лица Кати Филипп увидел, что она наконец немного успокоилась: приезд Веры подействовал на нее благотворно. Может быть, что и не сам по себе факт ее приезда, сколько та уверенность, которая исходила от бодрой и свежей Веры, словно она и не испытывала никакой усталости. В «Глории» Агеев видел ее другой, правда, не менее очаровательной. Причем очаровательной до такой степени, что бедненькая Алечка так и прыскала во все стороны ядами сарказма и неприязни — одновременно.

Да, нелегко, конечно, не обратить нормальному мужчине пристального внимания на такую женщину с броским, но пусть и не слепящим глаза, однако же немного и вызывающим обаянием.

Кстати, больше именно Вера, а не Катя обрадовалась утреннему появлению сыщика. Но радость ее была молчаливой, она не выплескивалась тучей вопросов типа: что, где и когда; женщина ожидала, видимо, что сыщик сам станет рассказывать о ходе расследования. И Филя решил использовать некоторую подлинную информацию, но исключительно в собственных целях. Женщины могут кое-что узнать от Турецкого, но ровно столько, насколько их знания смогут обеспечить им же безопасность от посягательств правоохранителей. А те, в принципе, могут пойти и ва-банк, чтобы после списать издержки операции на запутанность ситуации. Мол, им еще не все было понятно, однако, чтобы максимально обеспечить установление истины, пришлось не то чтобы пойти на определенное нарушение закона, но, тем не менее, предпринять некоторые усилия, чтобы… и так далее…