Место преступления - [75]

— Он ничего не говорил. И вообще, у меня ж ничего и нет.

— Тогда зачем он позвонил вам? У девушки есть мать.

— Ну да. Конечно. Но я… Понятия не имею. Я знала только, что не могу рисковать. Анетка любит нарываться на неприятности. У нее странные друзья. Я подумала, что, может, это наркоманы какие-то. Что им хватит пары грошей… Ох, не знаю я, что я думала. Сошла с автобуса и поймала такси — у меня ведь было мало времени. Ну и там был такой дом, такая развалюха, что аж войти страшно.

— Расскажите, что было дальше.

— Я туда вошла… в это помещение… И тут кто-то сзади ударил меня по голове. Я потеряла сознание. Два часа там пролежала. Меня какой-то бездомный нашел. «Скорая» отвезла в больницу. Я промерзла насквозь, и еще у меня было сотрясение мозга. Оказалось, что при мне ни документов, ни мобильника, ничего нет. Мне только один звонок сделать позволили. Прямо как из тюрьмы. Ну то есть как в Штатах, а у нас не знаю, разрешают или нет. Я позвонила Анетке, моей племяннице. Номер не отвечал. У меня дурные предчувствия, жутко дурные предчувствия, потому что, если они… Ох!..

— Ну-ну, успокойтесь! — Я похлопал Алину по руке и принялся лихорадочно размышлять. Халину убили утром. В это время Алине, как она утверждает, кто-то позвонил, и она поехала в безлюдное место чуть ли не на другом конце Варшавы, где получила по голове и потеряла сознание. Однако с тем же успехом она могла сама прикончить Халину, доехать до Гжибовской не без чего-то десять, а на час позже, ударить себя по голове и ждать, пока ее найдут, таким способом обеспечив себе алиби.

А если Анетку действительно кто-то похитил? Кто-то, кто пришел к Халине до Иво Мая и обнаружил явные доказательства того, что Алина прикончила сестру и выкрала книгу. Этот кто-то, чтобы заполучить «Шоу лжецов», взял Анетку в заложники. Алина прибегает в развалюху на Гжибовской. Похититель Анетки бьет ее по голове и забирает рукопись. Или не забирает, поскольку у Алины ее с собой нет. В таком случае пани Пофигель имеет все основания терзаться муками совести и беспокоиться за племянницу.

— И что теперь делать? — Алина схватила меня за руку.

— Я думаю, — сказал я. — Кстати, что случилось с вашей ногой?

— А, это… Это уже здесь, в больнице. Анетка на звонок не ответила, и я решила сбежать. Но когда выбегала, мне автоматической дверью зажало ногу. Я упала, ну и — только посмотрите! Я теперь прикована к постели!

— Ничего, ничего, — пробормотал я, скорее чтобы успокоиться самому. — Прежде всего, мы должны выяснить, что с Анеткой.

— Да-да! — воскликнула она с энтузиазмом.

Но не успел я изложить свой план — и хорошо, потому что у меня его еще не было, — как в дверях возникло замешательство. В палату пыталась войти санитарка, женщина с внешностью и комплекцией сахарной свеклы. На голове у нее были седые космы, на лице — медицинская маска, а перед собой она катила кресло на колесиках. Ее попытки были восприняты с ледяным равнодушием. Только два или три человека, которых она попыталась убрать с дороги, сообщили простыми крепкими словами, что в часы посещений она не имеет права забирать больных на обследования, потому как выделенное для родственников время священно.

— Какие обследования! — взвизгнула бабка. — В больнице вспыхнула эпидемия! Я забираю здоровых в изолятор.

Ее слова как громом поразили присутствующих. Посетители в панике бросились бежать. Палата в одно мгновение превратилась в поле брани — повсюду валялась снедь, доморощенные лекарственные средства, дополнительные одеяла и грязное белье. Калеки, прикованные к постели, вопили и молили о помощи. Одна — с легкой травмой — вышибла раму и сиганула в окно. Алина Пофигель, выдернув из вены капельницу, собралась было последовать ее примеру, но не успела она сползти с кровати, как санитарка преградила ей путь.

— Вас я забираю в изолятор, — сообщила санитарка и так ловко подтолкнула кресло, что Алина сама рухнула в него.

Я хлопнул бабку по грушевидному брюху, из которого выпала подушка.

— Привет, Роза, — сказал я. — Не знаю, сочтешь ли за комплимент, но выглядишь ты как моя тетка на новогоднем балу тайных агентов.

— Я почувствовала, что ты что-то задумал, и решила тебя выследить, — ответила Розалия. — Увидела, как ты пытаешься пронять эту тетку лаской, и все без толку. Не знаю, кто она такая, но можешь не сомневаться, сейчас узнаю — и это, и много чего еще.

Алина уставилась на нас в полном шоке, открыв рот.

Розалия вынула из кармана шприц, наполненный мутной жидкостью, и направила его на Алину.

— Ты, рыцарь недоделанный, — повернулась она ко мне, — давай колись, кто эта тетка, не то я сделаю ей бо-бо.

Я не заставил себя долго упрашивать.

— Это Алина, сестра Халины, — сказал я.

— Стало быть, ссора между сестрами? — задумчиво пробормотала Розалия. — Очень жизненно. Она призналась, где прячет книгу?

— Какую книгу?! — охнула Алина.

— Все понятно: дурочку строит. Обыщи ее койку и манатки.

Я обыскал. Единственной находкой была горстка пилюль в наволочке. При виде их какая-то мысль промелькнула у меня в голове, как метеорит, чтобы тут же погаснуть во мраке забвения.

Весть об эпидемии уже успела разнестись по всей больнице. По коридору метались перепуганные посетители и вконец растерявшийся персонал. Пациенты ползли или ковыляли в сторону выхода на тех конечностях, которые еще хоть как-то могли им служить. Это было воистину потешное зрелище. Прокладывая себе путь тычками, пинками и инвалидной коляской, мы проталкивались в том же направлении, что и все, — я не знал, к выходу или к изолятору, в котором Розалия собиралась без помех осуществить свой план. Хотя мы и действовали организованной группой, но продвигались все равно медленно. И благодаря этому еще издалека заметили инспектора Стрелу, который стоял на входе в хирургическое отделение, а за спиной у него выстроилась его летучая бригада.