Место под солнцем - [78]

— Да… — Константин представил себе картину и расстроенно почесал в затылке. — Но нам то, что делать? — через секунду вернулся он к насущным делам.

— Дом у нас обычно кто–то из старших женщин в семье ведет. Чаще всего мать хозяина, иногда тетушка или теща. Матрона и слуг, и повара нанимает, и за всем следит. Но это если дом семейный. Для вас же, наверное, можно управляющего нанять. Надо у кого–то из наших матрон спросить. Они всех в округе знают. Может присоветуют кого.

Отдав несколько распоряжений, Хозе вместе с друзьями вернулся в город. Первым делом сделали остановку в припортовой таверне. Завтрак давно усвоился и прогулки на свежем воздухе способствуют аппетиту, так что желудок у всех троих настойчиво требовал заполнения. Перекусили жареной рыбой с бобами, запивая этот бесхитростный обед молодым сидром. Наевшись, отправились первым делом к столяру–краснодеревщику.

— Видал я эту средневековую мебель, — ворчал по дороге Николаев, — будут сундуки неподъемные, полезного объема — чуть, зато украшательств до черта.

— Но спать–то нам на чем–то надо, — урезонивал друга Гальперин. — Мы же не японцы, чтобы на полу, на циновках спать и есть. Вон у Шимона в кабинете вполне себе функциональная мебель стоит. Да и у нас в комнатах кровати без особых изысков. Не понравится — не купим, но посмотреть не помешает.

— Только чтобы никаких ангелочков–голубочков и прочих единорогов, — поставил условие Константин. — На всех этих финтифлюшках только синяки да ссадины зарабатывать.

— Не волнуйся, — засмеялся Борис, — мы же в Худерию идем. Тора не одобряет изображение живых существ. Ты десять заповедей помнишь? Так вот вторая заповедь, та самая, которая «Не сотвори себе кумира».

Предлагаемый краснодеревщиком товар друзьям тем не менее понравился. Добротно сделанная дубовая мебель, немного тяжеловесная, но в то же время в чем–то элегантная, украшенная резьбой в виде виноградной лозы, без позолоты и финтифлюшек. Мебель для всего дома сторговали всего за полсотни золотых, да еще за пятерку заказали три дюжины ставен. Ставни обещали доставить уже на следующий день, а весь остальной заказ выполнить в течении двух недель.

Следующие пару часов они мотались по городу, делая разные закупки. Если бы не Хозе, который знал город как свои пять пальцев, эта процедура заняла бы раза в три больше времени и обошелся бы товар намного дороже. В результате, кошель у Константина похудел на полторы сотни дублонов[40], но закупили они практически все необходимое для дома — от штор на окна до кухонной посуды. Приобрели также несколько мешков древесного угля, медь и олово в слитках, а также прочие химические реактивы, включая полтора пуда селитры, большое количество серной кислоты и много всякого другого.

Уже в сумерках добрались они до сиротского приюта. Еще не старый, но совершенно седой меламед[41] вначале не хотел их пускать, но после непродолжительных переговоров провел всю компанию в комнату, где за длинным столом полтора десятка мальчишек от восьми лет и старше хлебали из глиняных мисок жидкую похлебку. Самому старшему на вид было лет четырнадцать.

— Хилые они все какие–то и мелкие, — оглядев ребят скривился Николаев. — А постарше нет?

— Посмотрел бы я на тебя в их возрасте после двух лет осады, — вступился за мальчиков Борис, — и старше быть не может. После Бар–мицвы, которую они проходят обычно в тринадцать лет, еврейский мальчик считается взрослым и должен сам о себе позаботится.

Дождавшись окончания ужина, друзья переговорили с подростками и наставником, и наметили себе три–четыре кандидатуры. С договором опеки, пока они не перебрались в свой дом, решили не спешить. Тем более, что для этого, как пояснил им меламед, требуется поручительство трех членов общины.

— Подкормить бы их не мешало, — пробормотал Константин, еще раз оглядев мальчишек.

— Ну ты прямо мои мысли читаешь, — в том ему ответил Борис, — доставай кошелек.

Отсчитав восемнадцать[42] золотых, под одобрительным взглядом Хозе, Борис вручил деньги меламеду. Глаза у того округлились от удивления. Давно уже приют не получал таких щедрых пожертвований, тем более от людей, которые не являются членами общины. Этой суммы хватит, чтобы кормить детей месяца три и еще останется справить одежду наиболее поизносившимся. Он, не говоря ни слова, благодарно поклонился друзьям. Зато по дороге к дому Хозе восполнил этот недостаток, выдав друзьям кучу комплиментов.

Добрались домой они как раз к ужину. Но едва они уселись за стол, и Эммануэль начал читать «Хамоци», как со двора послышался шум и громкие крики. Забегали в суете слуги. Мужчины схватились было за оружие, но тут дверь распахнулась и на пороге появился Шимон в грязном, порванном плаще, местами заляпанном кровью.

— Заноси, — обернувшись назад крикнул он.

Вслед за ним двое слуг внесли на руках раненного охранника. Тот был без сознания. Следом, поддерживаемый еще одним охранником, шел Эзра. Правая рука у него висела плетью, а одежда была еще в худшем состоянии, чем у отца. Вслед за ними зашел еще один охранник, баюкая замотанную окровавленной тряпкой руку. Все присутствующие в комнате поспешили на помощь.