Место издания: чужбина - [35]
– Ки-му-шшш-ка-а-а! Ккки-ммуш-ка-а-а!
В незапамятные времена, года четыре тому назад, дело было так.
Иду это я по улице Горького, – вдруг меня подозрительно вежливо, плавно – восточным мановением руки останавливает какой-то грузин.
– Девушка, вы мне не подскажете, где тут будет ВТО?
Я подсказала.
– Спасибо.
Грузин без перехода въехал:
– …и еще одно предложение хочу вам исделать…
Я, кажется, убежала.
А вчера на Центральном рынке точно такие же грузины отказались сбавить мне на полтинник за кило их великосветских яблок апорт осенний (или шампань весенний? Память отшибло окончательно!). Это грузины-то? Страстные, томные люди? С дивно-прекрасными, ласково-властными глазами? Мне, блондинке?
По этому признаку я поняла, что пора самой себе спеть: «Мадам, уже падают листья».
…
Утром перед нашими окнами запрыгали меховые воротники.
Когда живете на первом этаже, чувствуете первыми, что наступила зима…
А численник показывает только 12 ноября…
Знаю – сейчас ко мне ворвется Зела. Смогу ли я выдержать ее больше чем пятнадцать минут? Рыжая Зела ужасно болтлива и, главное, сыпет все на одну и ту же тему. Хорошо еще, если только спросит:
– Ну а профессура у вас в техникуме не строгая? Как твои оценки?
И я отвечу:
– Как когда.
А то еще будет клянчить не в службу, а в дружбу дать ей до завтра взаймы луковицу или хотя бы две картошки…
Я не знаю, смогу ли я выдержать болтливую Зелу, а она, в свою очередь, бежит ко мне, спасаясь от невозможно-беспрерывного клохтанья своей старушки матери Берты Исаковны. Конечно, рыжей неудобно исчезать из дому на часы, и поэтому она каждый раз, жалобно сморщившись, нежно мяукает:
– Мамочка, тебе скучно? Сделай себе яичницу!
А Берта Исаковна скучать не собирается. Это счастье, что дочь уходит! С радостью выползает она на кухню. А там – или информирует всех соседей, что соль теперь искусственный и совсем не соленый, или бежит в другой конец квартиры сообщить художнику Николаю Леденегину, что его чайник – кипит…
Вчера отставная подполковница и кавалерша Ксения Корниловна Рыхлова разрешила Берте Исаковне что-то застрочить на своей швейной машинке. Сегодня, в благодарность, Берта учит Ксению, как надо суметь прожить вдвоем, включая плату за квартиру, – на шестьдесят рублей в месяц.
Интересуетесь? Слушайте.
Вы, значит, берете в магазине на Покровке пол жареной курицы за рубль, а потом эту жареную вы варите. Получается бульон и мясо. Сегодня вы едите на обед бульон с хлебом. А завтра вы кушаете на обед – хлеб с бульоном.
– Девк, а девк? Ей-богу-ну… – восторгается подполковница в отставке Ксения. – И как же это мы раньше-то не дошли? А? С нашим-то, с простым-то, с русским-то умом? Ей-Богу-ну… Берт Ссаковн? – и печально прибавляет: – А в старину жареных кур ни в жизнь не варили… С чего это я жареную-то да буду вдруг варить? Девк, а девк? Ей-богу-ну…
Через три дня дверь комнаты Берты Исаковны Накойкер медленно и интеллигентно растворяется. Просовывается пухленькая ручка подполковницы и кавалерши Рыхловой, Ксении Корниловны. В ручке – блюдечко, на нем – оладушек!
– Попробуйте моих-то, горяченьких…
Прометавшись не менее пяти минут в поисках очечника, Берта Исаковна надевает пенсне и осторожно, вооружившись безопасным лезвием, отрезает себе малюсенький кусочек. Поместив кусочек на ноготь большого пальца, она осторожно слизывает сахар со сметаной и восхищенно бормочет:
– И где же это только люди берут в наше время такие продукты? Скажите на милость? Я не в силах приложить своего ума…
Старушка уютно обнимает глазами подоконник с кастрюлей и сковородкой и продолжает:
– Но вот вечером на обед… У меня с позавчера осталась только тарелка постного борща… Чем же мне сегодня дотачать день? Каждое божее утро мозги сохнуть, не знаю, что варить… С чем же мне лучше связаться, с квасолей или с рисом?
Зная ее быстроту и расторопность, я ей посоветовала ни в коем случае не начинаться с квасолей, а связаться с рисом…
Жан Жак Руссо писал, что страна химер – лучшая в мире. Николай Леденегин, художник в английских гольфах, любил напевать:
Мы с Айкой подглядывали в щелочку его двери смотреть на химеру.
На полке у художника Николая Леденегина стоят две старинные медные жаровни и крошечная польская химера (тонированный гипс).
Ах, какие грустные глаза у малютки-химеры, грызущей огромную ящерицу…
Умереть? Запросто. Туда и дорога. Я – ничего не боюсь.
Не боюсь божиться за чужую душу, не страшусь рыжих-конопатых начерно перекрашивать, не пугаюсь, что не успею поймать блоху или зайца.
Хотите? Вот на спор, – не струшу – выйду замуж за китайца. Будем с ним вместе бзырить по продуктовым, хулиганить и кричать назло дружинникам через головы смирных очередных:
– Масло наше будете давать или датское? Наше? И даром не надо…
А то – открою рот и из него посыпятся анекдоты: советские и антисоветские, семитские и антисемитские, грузинские и цыганские. Куда до меня «армянскому радио»!
Нипочем мне даже подбивать щебенку под шпалы, – хоть сейчас.
С пуговки на петельку перебиваться? Пожалуйста.
Сяду, – грязная, немыто-нечесано, не пито – не едено, не обуто – не одето, – у церкви в Сокольниках или Кожевниках (возможны варьянты).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Которые мальчики очень умные – тем книжки дарят. Мальчик Вовочка был очень умный – и подарили ему книжку: про марсиан.Лег Вовочка спать – куда там спать: ушки – горят, щечки – горят. Марсиане-то ведь, оказывается, давным-давно знаки подают нам на землю, а мы-то! Всякой ерундой занимаемся: историей Иловайского. Нет, так больше нельзя…».
В своем историческом романе «Бич Божий» Евгений Замятин ярко, увлекательно описывает приключения юного Атиллы (V век), будущего легендарного предводителя гуннов и великого завоевателя, прозванного Бичем Божиим. Уже в детские годы, как Вы узнаете из книги, проявился его крутой нрав, несокрушимая воля и призвание властвовать.Мальчишкой оказавшись в Риме в качестве заложника, он вырвется из унизительного плена с твердых решением когда-нибудь вернуться сюда, но уже не одному, а с бесчисленным войском.
В настоящую книгу замечательного русского писателя Е.Замятина вошла повесть «Островитяне».После появления в печати ранних повестей Замятина о нем громко заговорила критика, ставя его имя в один ряд с Буниным, Пришвиным, Куприным. Реалистические образы ранних повестей Замятина поднимаются до символизма, до обобщений, за которыми ощущается вечное противоборство добра и зла.В своих произведениях, которые стали ярчайшим художественным документом времени, Замятин стремился к «настоящей правде», которая, по Достоевскому, «всегда неправдоподобна».
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».
«Мы подходили к Новороссийску. Громоздились невысокие, лесистые горы; море было спокойное, а из воды, неподалеку от мола, торчали мачты потопленного командами Черноморского флота. Влево, под горою, белели дачи Геленджика…».
Из книги: Алексей Толстой «Собрание сочинений в 10 томах. Том 4» (Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.)Комментарии Ю. Крестинского.
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
Миуссы Людмилы Улицкой и Ольги Трифоновой, Ленгоры Дмитрия Быкова, ВДНХ Дмитрия Глуховского, «тучерез» в Гнездниковском переулке Марины Москвиной, Матвеевское (оно же Ближняя дача) Александра Архангельского, Рождественка Андрея Макаревича, Ордынка Сергея Шаргунова… У каждого своя история и своя Москва, но на пересечении узких переулков и шумных проспектов так легко найти место встречи!Все тексты написаны специально для этой книги.Книга иллюстрирована московскими акварелями Алёны Дергилёвой.
Этот сборник составлен из историй, присланных на конкурс «О любви…» в рамках проекта «Народная книга». Мы предложили поделиться воспоминаниями об этом чувстве в самом широком его понимании. Лучшие истории мы публикуем в настоящем издании.Также в книгу вошли рассказы о любви известных писателей, таких как Марина Степнова, Майя Кучерская, Наринэ Абгарян и др.
Марковна расследует пропажу алмазов. Потерявшая силу Лариса обучает внука колдовать. Саньке переходят бабушкины способности к проклятиям, и теперь ее семье угрожает опасность. Васютку Андреева похитили из детского сада. А Борис Аркадьевич отправляется в прошлое ради любимой сайры в масле. Все истории разные, но их объединяет одно — все они о бабушках и дедушках. Смешных, грустных, по-детски наивных и удивительно мудрых. Главное — о любимых. О том, как признаются в любви при помощи классиков, как спасают отчаявшихся людей самыми ужасными в мире стихами, как с помощью дверей попадают в другие миры и как дожидаются внуков в старой заброшенной квартире. Удивительные истории.
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!