Место для нас - [15]
– Как Люк? – наконец спросила она, когда мадам Пулен перестала кашлять.
– Спит. Свернулся клубочком где-нибудь в теплом местечке. Ты его портишь. Говорят, что англичане балуют домашних питомцев, а на детей внимания не обращают. Он твой питомец, м-м-м?
Поскольку мадам Пулен, похоже, кормила Люка одними бисквитами, Кэт не хотела начинать разговор на эту тему. Она не могла рисковать – ни затевать спор, ни каким бы то ни было образом менять статус-кво. День клонился к вечеру, и она так устала, что едва на ногах держалась.
Кэт потерла пальцами щеки. Лицо у нее немного обгорело на солнце, и ей вдруг нестерпимо захотелось, чтобы пришла зима. Чтобы настали морозные ясные дни и уютные вечера, а не эта высушенная, напряженная жара.
– Пойду посмотрю на него. А потом приготовлю вам омлет, да?
– Ну… – Для мадам Пулен проявление заботы о другом живом существе было тратой времени, которое можно посвятить сигарете. – Что ж, ступай… О, пока ты не ушла. Твоя бабушка звонила.
Кэт замерла. Сердце забилось часто и громко.
– Бабуля звонила? Сюда? Объяснила, в чем дело?
– Она хочет понять, почему ты не ответила на приглашение.
Кэт кашлянула.
– Я не… какое приглашение?
– Вот и я ей так сказала. Французская почта. Этот тип угробит страну. Я не…
– Мадам Пулен, пожалуйста. – Сдерживаемое отчаяние Кэт наконец прорвалось наружу.
– Сегодня принесли. Я твоей бабушке так и сказала, когда она позвонила. И еще я ей сказала, что отдам тебе приглашение, как только ты вернешься домой. – Мадам Пулен провела костлявой рукой по подлокотнику кресла-качалки. Вид у нее был как у ребенка, скрывающего тайну. – А они не знают, м-м? Не знают про твою маленькую ложь, да?
Она протянула Кэт кремовый конверт, а та сжала его в руке осторожно, как нечто волшебное.
– Не ложь… – еле слышно произнесла Кэт. Адрес, написанный знакомым, изящным почерком Марты.
Когда что-то просто скрываешь, это ведь не ложь?
Ее почерк Кэт знала лучше, чем чей бы то ни было. Кто еще писал ей бесконечные истории, снабженные чудесными крошечными иллюстрациями? Кто засовывал в контейнер для ланча записки, которые Кэт потом читала, усевшись рядом с обшарпанными и скользкими скамейками на спортивной площадке и уткнув подбородок в разбитые коленки?
По утрам бабушка, бывало, сидела в кухне рядом с заварным чайником – стройная, подтянутая, неподвижная. Она смотрела за окно, на сад, строила планы на предстоящий день и записывала разные маленькие идеи, замыслы и шуточки в блокнот. И конечно, писала записки. Эти записки Кэт потом находила рядом с сэндвичами, поспешно комкала и выбрасывала, боясь, что их прочтут одноклассницы.
Бабуся пишет тебе любовные записочки? Ой-ой-ой, пусеньки-маляпусеньки. А мамочка твоя хиппи, это всем известно. Она из дома смылась, потому ты у бабки и живешь! Хиппи, хиппи, хиппи! Кэти хиппи!
Нахлынули давно похороненные воспоминания…
Бумага конверта была плотной, тяжелой и холодной. У Кэт дрожали пальцы. Она с трудом расклеила конверт. Ей хотелось порвать его, поскорее узнать, что там, внутри. И все же она этого боялась. Мадам Пулен наблюдала за ней, выставив голову за спинку кресла, отчего стала похожей на горгулью.
– Нож для бумаг лежит на туалетном столике, Катрин. Не рви конверт. Не делай глупостей.
«О, заткнись, ненавистная, жуткая, кошмарная, злобная, мерзкая старуха. Заткнись, или я стукну тебя. Размозжу тебе башку твоей драгоценной севрской вазой и буду смотреть, как ты подыхаешь. Буду смотреть и смеяться».
Она уже не удивлялась тому, как легко ей в голову приходят подобные мысли.
Кэт прочла приглашение, написанное от руки, и ощутила вложенную в эти слова мольбу. А когда оторвала взгляд от листка бумаги, уставилась в одну точку, и голоса, терзавшие ее от рассвета до заката, зазвучали с мучительной пронзительностью. Домой, в Винтерфолд? Могла ли она теперь хотя бы подумать об этом? Как рассказать им о том, что случилось с ней после отъезда из Англии? С чего начать? Да и как она туда доберется? Денег у нее нет. На прошлой неделе не удалось купить билет на несколько поездок на метро, что уж говорить о поездке домой на «Евростар». Домой.
Кэт уронила листок на пол и начала нервно сжимать одну руку в другой.
– Я с удовольствием съем омлет, – сообщила мадам Пулен. – Если ты не собираешься проведать Люка, почему бы тебе не приготовить мне омлет?
– Да, сейчас.
«Все в порядке», – сказала Кэт себе мысленно, отправившись в кухню, а когда услышала вопросительное мычание мадам Пулен, осознала, что произнесла это вслух по-английски.
Люси
– Люси! Собрание! Ты идешь? – бросила Дебора через плечо на ходу.
Негромкий голос, внезапно прозвучавший так близко, произвел на Люси обычное действие: ее пробрало холодом до костей.
– Конечно, конечно. Минутку.
Люси торопливо написала строчку в блокноте и выскочила из-за письменного стола. «Не потеть. Не говорить слишком много. Ты всегда слишком много говоришь, поэтому просто заткнись и хотя бы раз промолчи! Говори, только когда будет совершенно необходимо. И уж тогда говори по делу и блестяще. Как Кэтрин Грэхем. Или Нэнси Милфорд. Или бабуля. Будь как бабуля». Поспешно зашагав вперед, Люси налетела на Лару, недавно повышенную в должности корреспондентку из отдела моды. Столкновение вышло неслабым: Люси отбросило назад, к столу, и она ударилась бедром об острый угол металлического шкафа с папками.
Тони и Алтея Уайлд — красавцы, купающиеся в лучах славы, актеры, известные всем, мои родители. Ими восхищались, им завидовали, их любили. Их называли Дикими Цветами, такими яркими и независимыми они были. Каждое лето мы проводили в доме у моря — в доме, который приютил моего осиротевшего отца во времена, когда мир разрывали ужасы Второй мировой войны. Отец был моим героем, моим лучшим другом, он подарил нам с братом золотое детство, но призраки прошлого никогда не отпустят его. И рано или поздно они настигнут нас всех.
Давно забытый король даровал своей возлюбленной огромный замок, Кипсейк, и уехал, чтобы никогда не вернуться. Несмотря на чудесных бабочек, обитающих в саду, Кипсейк стал ее проклятием. Ведь королева умирала от тоски и одиночества внутри огромного каменного монстра. Она замуровала себя в старой часовне, не сумев вынести разлуки с любимым. Такую сказку Нина Парр читала в детстве. Из-за бабочек погиб ее собственный отец, знаменитый энтомолог. Она никогда не видела его до того, как он воскрес, оказавшись на пороге ее дома.
Соловьиный Дом – место, где всегда была счастлива семья Хорнер. Здесь Эдвард Хорнер, всемирно известный художник, написал свою знаменитую картину «Сад утрат и надежд». Он сжег ее перед смертью, ничего не объяснив любимой жене Лидди. Спустя годы правнучка Эдварда, Джульет, окажется на пороге Соловьиного Дома. Что скрывает эта земля, на которой цвели яблони, строились планы и разбивались сердца?
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.