Месть. Все включено - [123]

– Или, б-дь, вообще заразу какую, лишай там…

– Та я незаразный, хлопцы…

– Не заразный, говоришь? А что это у тебя на руках? Кровь?

– А?

– А ну, грабли обратно сюда? Это у тебя чего, кровь?

– Ага, – согласился Атасов, глупо улыбаясь избитым лицом, и проклиная в душе милиционера, оказавшегося столь зорким.

– Смотри, Петро, у него и морда вся расквашенная. Кто это тебя так, дружки?

Атасов замотал головой, радуясь, что речь зашла о дружках, следовательно, еще не все потеряно.

– Ребята…

– Какие ребята?

– А, – Атасов безнадежно махнул рукой, – соседские. Школьники.

– М-да, – протянул один из милиционеров. – Молодое поколение.

– Сам виноват, – сказал второй. – Еще, б-дь, радуйся, что мало дали. Ну что, дядя, поедешь с нами?

– Так я ж ничего не сделал, – завел старую шарманку Атасов.

– Так уж и ничего?

– Что у вас тут? – к двум милиционерам присоединился третий. Все были в беретах цвета перезрелой малины, защитного цвета форме и бронежилетах.

– Да вот, бомжа нашли. Забирать?

Изобразив самый невинный вид, на какой он только оказался способен, Атасов переминался с ноги на ногу.

– На х… он сдался?

– Тогда куда его?

– А, пускай валит отсюда.

– Слышал, дядя? Вали давай, в темпе вальса.

В углу лежала авоська с пустыми бутылками, которую Атасову припекло прихватить.

– Можно я возьму? – попросил он, протягивая руку к авоське. – Это мое.

– Забирай и вали, дядя. И, чтобы духу твоего тут не было! Просек?!

– А куда ж мне идти, хлопцы? – набрался наглости Атасов.

– А куда, б-дь, хочешь, – бросил омоновец, который очевидно был за старшего. – Давай, вали рогом.

– И пить, кстати, бросай, дядя. Вон, хату уже пропил, – добавил более молодой.

«Что мне не требуется подделывать, так это мешки под глазами и синий нос», – отметил Атасов не без гордости, но с оттенком грусти. И вспомнил свой голубой берет, который он когда-то носил, и который в те далекие времена котировался неизмеримо выше крапового. Если краповый тогда уже изобрели… Последнее, кстати, вызывало определенные сомнения.

Прихрамывая, он вышел из парадного в сопровождении милиционеров, насчитав во дворе два серо-синих милицейских «уазика», три джипа «Тойота» и «Волгу» с номерами КИМ. У машин сновали милиционеры. Атасов отошел от подъезда метров на десять, мелодично позвякивая бутылками, когда во двор въехала темно-зеленая труповозка на базе грузопассажирского микроавтобуса «УАЗ».

Он завернул за угол и осмотрелся. Пирожок фирмы «Европа Саттелит Сервис» преспокойно стоял на тротуаре. Атасов медленно проплыл мимо, пока не очутился в соседнем дворе. Машина была вне досягаемости, ключи он оставил в куртке, куртку в подвале за трубой. Вместе с кассетой.

Продолжая позвякивать бутылками, Атасов побрел вдоль Воздухофлотского проспекта вниз, к проспекту Победы, не привлекая внимания прохожих, которые уже успели привыкнуть к бомжам, как неизменному атрибуту современной капиталистической действительности. Атасов не знал, как насчет проспекта Победы, но готов был поручиться за то, что ни в 1944 году, когда шоссе Героев Стратосферы переименовывали в Воздухофлотское, ни, тем более в 1963-м, года слово шоссе заменили словом проспект, никаких бомжей, на которых смотрят сквозь пальцы, в Киеве не было. Зато в стране был многочисленный воздушный флот.

Глава 14 «ЖАРКИЙ» ПОЛДЕНЬ В КРЫМУ

Весна в Крыму наступает быстро, как какая-нибудь кочевая орда, словно конная армия скифов, сарматов или монголов, устремившихся в опустошительный рейд налегке по тылам неповоротливого противника. Крымская весна как волна, накатывает, и с шипением отступает. Не успеешь ей как следует насладиться, а южные ветры уже несут жаркое дыхание средиземноморских просторов. На крыльях этих ветров приходит долгое крымское лето. Море окрашивается лазурью и становится теплым, как парное молоко. Еще недавно пустынные пляжи усеивают шезлонги и надувные матрасы, сосновые топчаны, а то и обыкновенные вафельные полотенца, небрежно брошенные на гальку. А поверх всех этих, чрезвычайно полезных на курорте предметов – говеющие под солнцем тела. Сотни тел, тысячи. Они густо покрывают берега, напоминая издали стадо морских слонов на лежбище. Их больше, чем пингвинов в Антарктиде, и чтобы протолкнуться к воде, надо основательно расстараться. Это не легче, чем втиснуться в переполненный вагон метро в час пик. Многоголосый гомон толпы поднимется к горам, достигает крон реликтовых сосен и буков, и рассыпается где-то там, в сумрачной тени среди зарослей плюща и жасмина.

– А припекает, в натуре, конкретно, – сказал Протасов, смахивая пот со лба. Бортовые часы показывали без четверти полдень.

– Со-солнце в зените, что ты хочешь? – пробормотал из-за руля Армеец.

– Март на дворе! – возразил Протасов. Вопреки ранней весне солнце жалило немилосердно. Эдик пожал плечами:

– Мы в К-крыму, дружище.

– Ну и фиг с того?! Крым, по-твоему, что, в Африке?

– Про по-потепление климата с-слыхал? В ми-мировом масштабе? Вот, ре-результаты на лицо.

– Не знаю я, блин, никакого гребаного потепления! – Протасов распахнул бардачок. – Е-мое, пацаны?! Где мои капли, в натуре? Вовчик?! Ты, блин, закрысил?

– Я не брал, зема, – немедленно открестился Волына. – По-любому. Чтоб я сдох.