Месть в коричневой бумаге - [61]

– Вы сказали, что Холтону не найти домашнюю прислугу из-за его отношения к вашим сородичам. Мне известно, что мистер Пайк и мисс Пирсон пытались подыскать кого-нибудь для ухода за миссис Пайк. Я заметил, что двор у них убирает белый мужчина. На то есть какие-то особые причины?

Она остановилась у двери, лицо стало абсолютно бесстрастным.

– Началось это давно, года три назад, если не больше, сразу после постройки дома и женитьбы мистера Пайка. Над лодочным домиком жили муж с женой. Молодая пара. Хорошо платили. И выпили какую-то отраву, которой опрыскивают деревья. Пара.., пара…

– Парафион?

– Похоже. Оба умерли в больнице. Мистер Пайк заплатил за хорошие похороны.

– Несчастный случай?

– Нет. Упаковка стояла прямо у стола на полу, а в ложечке был порошок. Насыпали его в красное вино и выпили. Должно быть, в кино видели, потому что разбили стаканы об стенку.

– Ну и что?

– За три дня до этого парень был в Сауттауне. Тихий парень, а тут надрался как свинья, поднял крик. Так напился, что никто его толком не понял. Вроде бы подписал какую-то бумагу, чтоб в тюрьму не попасть. А из-за этой бумаги кто-то вроде заставил его жену сделать какую-то жуткую гадость. Мол, все это невыносимо. Никому не известно, где тут правда, где что. Никто не знает, в чем было дело.

– Но с тех пор Пайки не могут найти помощников?

– Может быть, и смогли бы. Люди еще подумывали. А потом, прямо перед тем как мистеру Пайку позволили выйти из брокерского дела, вместо того чтобы предъявить обвинение по закону, он пробовал научиться играть в гольф и ударил клюшкой цветного мальчишку, Дэнни, который мячи подносил. Проломил ему череп. Мистер Пайк после этого бросил игру. Дал парнишке сто долларов, заплатил за больницу. Этого больше никто не видел. Мистер Пайк говорил, Дэнни просто не вовремя под руку подвернулся.

– Когда он замахнулся?

– Вот именно. А Дэнни рассказывал, что подхватил простуду, чихал, мистер Пайк отвлекся и промахнулся по мячу, набросился на него с диким криком, глаза выпучил, ну, Дэнни наутек – знал, что мистеру Пайку его не догнать, – и поэтому думает, мистер Пайк просто швырнул в него клюшку. Тогда каждый, кто собирался у них работать, решил отказаться.

– А за что ему должны были предъявить обвинение, когда он работал в брокерской конторе?

– Ну как же, – удивилась она, – за воровство! В какие еще неприятности можно вляпаться на такой работе? Мистер Макги, мне надо идти. Наверно, увидимся завтра. Если не приду, значит, я ничего особенного нынче вечером не узнала.

Не сумев встретиться ни с Дженис Холтон, ни с доктором Уинтином Хардахи, я ухватил оборванный кончик ниточки, которая, скорее всего, ни к чему не приведет: позвонил доктору Биллу Дайксу, хирургу, оперировавшему Хелену Пирсон Трескотт. Девушка из его кабинета сказала, что он на операции, но, возможно, по окончании позвонит, поэтому я ничего не стал передавать, а поехал в больницу в надежде с ним встретиться.

Очень любезная телефонистка на коммутаторе звякнула в комнату отдыха для врачей на третьем этаже хирургического крыла, застала его и подозвала меня к телефону. Представившись старым другом Хелены Трескотт, я объяснил, что просто хочу расспросить его о ней. Он поколебался, но в конце концов пригласил подняться, объяснил, как пройти. Встретил меня на пороге комнаты отдыха, и мы двинулись по коридору к небольшой приемной.

Он был в зеленом хлопчатобумажном халате и в зеленой шапочке. Пахло от него дезинфекционными средствами, на халате виднелись капли засохшей крови. Плотный, коренастый, моложе, чем я думал. Пальцы короткие, сильные с виду, руки толстые, от запястий до первых костяшек пальцев поросшие курчавыми рыжеватыми волосками.

Он тяжело плюхнулся на диван в приемной, вздохнул, потянулся, помассировал двумя пальцами переносицу, взглянул на стенные часы.

– Следующая операция назначена на одиннадцать пятнадцать. Молю Бога, чтобы все было красиво, чисто и просто, так как загружен я нынче днем как сукин сын. Что вы хотите узнать насчет миссис Трескотт, мистер Макги?

– Был вообще хоть какой-нибудь шанс?

– К моменту первого моего осмотра – никакого. Крупная, зрелая карцинома с метастазами в толстой кишке, с филаментами во всех мыслимых направлениях. Удалили основную опухоль и все, что можно. Вложили несколько радиоактивных гранул, чтобы немного замедлить процесс.

– Вы ей сказали, что она не выживет?

– Из плохих новостей я говорю каждому ровно столько, сколько он, на мой взгляд, спокойно перенесет. Позже понял, что ей можно было сказать всю правду. Но тогда не слишком хорошо ее знал, не догадывался, какая она храбрая и выносливая. Поэтому я ей сообщил, что, по-моему, все удалил, но с определенностью утверждать не могу. Дочерей не уведомил, думая, что она чересчур хорошо все поймет по их поведению. Рассказал Тому Пайку, чтобы в свое время с его помощью известить девушек.

– А как она себя чувствовала во второй раз?

– Плохо. Пришлось опять резать – надо было избавиться от непроходимости. К тому времени там уже образовались настоящие джунгли. Ничего похожего на анатомические учебники. Вот уж поистине злокачественная опухоль. Хорошей, опытной операционной сестре стало дурно. Внешне миссис Трескотт тоже полностью изменилась, за исключением глаз. Потрясающие были глаза у этой женщины. Как у молодой девушки.