Месть Темного Бога - [13]

— И в конце концов Пленимар потерпел поражение?

— Да, но только в последний момент. Весной на пятнадцатый год войны был убит Иерофант Эстмар; это послужило последним толчком к распаду единого государства. К счастью, как раз тогда черные корабли Ауренена, пройдя проливом Бал, напали на Беншал, а армия ауренфэйе и их маги атаковали силы Пленимара у Цирны. То ли благодаря магии, то ли просто потому, что в сражение вступили свежие войска, но сопротивление Пленимара было сломлено, А в битве при Исиле Крикопт, первый правитель Пленимара, объявивший себя Верховным Владыкой, пал от руки царицы Скалы, Герилейн Первой.

— Погоди-ка! — Алек сунул руку в кошелек и вытащил фебряную монету. — Это ведь она изображена здесь?

— Нет, это Идрилейн Вторая, царствующая сейчас. Алек перевернул монету и показал на полумесяц и пламя:

— А что значат эти символы?

— Полумесяц — знак Иллиора, пламя — знак Сакора. Вместе они образуют герб Скалы.

«Скала! — подумал Алек, убирая монету обратно в кошелек. — Ну, теперь по крайней мере я знаю, откуда ты родом».

ГЛАВА 3. Предложение серегила

Рассвет третьего дня их путешествия через холмы был ясным и морозным.

Серегил проснулся первым. Накануне вечером шел снег; на счастье, как раз перед тем, как солнце село, Алек нашел пустую берлогу, так что они смогли переночевать в укрытии. В яме чувствовался сильный запах предыдущего обитателя, но она была достаточно просторна, чтобы оба путешественника могли в ней улечься. Заткнув входное отверстие мешком и седлом Серегила, чтобы ветер не задувал внутрь, они согрелись в первый раз с тех пор, как оказались на взгорье.

Серегил испытывал соблазн позволить ровному дыханию Алека вновь убаюкать себя; покидать теплое убежище ему не хотелось. Глянув на сонное лицо юноши, он снова задал себе вопрос: «Не вижу ли я в нем просто то, что хочу увидеть?» — ощутив знакомое чувство узнавания. Впрочем, для размышлений на эту тему еще будет время. Сейчас нужно сосредоточиться на Вольде…

Растолкав Алека, Серегил выполз из берлоги. Золотисто-розовый свет заливал нетронутую снежную пелену; сияние ослепило его привыкшие к полумраку глаза.

Лошади выкапывали копытами из-под снега пожухлую траву. Глядя на них с симпатией, Серегил ощутил, как бурчит в его собственном животе. Как ни надоели путешественникам засохшие остатки колбасы и сыра, оставшиеся на завтрак крохи были всем, чем они располагали.

— Спасибо Создателю за солнышко! — воскликнул Алек, выбираясь из берлоги.

— Спасибо Сакору, хочешь ты сказать, — зевнул Серегил, отбрасывая с глаз волосы. — Из всей Четверки… О проклятие, что это меня с утра пораньше потянуло на философию! Как ты думаешь, сегодня мы доберемся до Вольда?

Алек бросил внимательный взгляд на юг и кивнул:

— Думаю, мы будем там еще до заката. Серегил, проваливаясь в снег, подошел к лошадям и похлопал свою кобылу по боку.

— Сегодня вас, ребятки, ждет хорошая порция овса, а меня — горячая ванна и сытный ужин. Если наш проводник отработает свои денежки, конечно.

Серегил был непривычно молчалив этим утром. Когда в полдень они сделали привал, чтобы дать лошадям отдохнуть, Алек почувствовал, что тот что-то задумал. Глаза Серегила обрели то же задумчивое выражение, как и в камере, когда он предложил юноше бежать с ним вместе: будто он сомневался, правильное ли решение принял.

— Помнишь, я в шутку сказал, что тебе следовало бы сделаться подмастерьем, — начал он, глядя через плечо и поправляя подпругу. — Что ты думаешь на этот счет?

Алек с удивлением посмотрел на него:

— Подмастерьем барда, хочешь ты сказать?

— Может быть, подмастерьем — не совсем подходящее название. Я ведь не вхожу ни в какую гильдию, да барды и не имеют собственного объединения. Но ты шустрый и сообразительный. Я многому мог бы тебя научить.

— Чему, например? — Алек испытывал некоторое замешательство, смешанное с любопытством.

Серегил заколебался, как будто еще раз оценивая Алека, потом сказал:

— Я в основном занимаюсь выуживанием всяких ценных вещичек и, главное, информации. Сердце Алека оборвалось.

— Так ты вор…

— Ничего подобного! — нахмурился Серегил. — По крайней мере не в том смысле, который ты в это слово вкладываешь.

— А в каком смысле? — настаивал Алек. — Может, ты шпион, вроде того жонглера, которого ты тогда убил? Серегил усмехнулся:

— Я бы почувствовал себя оскорбленным, если бы ты имел хоть малейшее представление о том, что говоришь. Давай считать, что я своего рода агент, и весьма почтенный господин нанял меня, чтобы узнать о некоторых довольно необычных событиях здесь на севере. Я не могу сказать тебе больше, но уверяю тебя — моя цель благородна, даже если методы не всегда оказываются таковыми.

Как заподозрил Алек, последняя высокопарная фраза скрывала признание его компаньона в том, что он все-таки шпион и есть. Более того, не существовало доказательств того, что сказанное Серегилом — или то, на что он намекал, — было хоть в какой-то мере правдой. Но факт оставался фактом: Серегил спас ему жизнь, когда ему проще было бы бросить парня на произвол судьбы, да и потом Алек не видел от него ничего, кроме проявлений дружбы.