Месть смертника. Штрафбат - [71]
– Я тебя понял, Миша, – сказал Белоконь. – Большое спасибо.
– Пожалуйста. Я не договорил. Если у тебя возникают какие-то сомнения и тебя гложут странные мысли, думай об общем благе, и все станет на свои места. О большой цели. Малые жертвы на пути к ней – это нормально. Чем больше мы их принесем, тем быстрее придем к победе. Здесь то же самое, что и со строительством коммунизма – нужно двигаться, переступая через отдельных людей, к общему светлому будущему.
– Ясно. Ничего другого я и не ожидал.
– У тебя другое мнение? Мой тебе совет на будущее – держи его при себе.
– Да держу, держу… Считаешь, что у нас есть будущее?
– Конечно. Вот выполним задание и будем прорываться к своим. У нас для этого есть все необходимое.
– Но мы ведь не должны вернуться…
– Не должны мы, а! А кто нам запретит? Вернемся героями – глядишь, живыми не похоронят. Еще куда-нибудь отправят. У меня, Конский, вся жизнь такая. С самого плевого задания возвращаешься – языка взять, да просто пощекотать немцев, – а тебя тут же к особистам волокут – за каждую минуту отчитываться. Не знаешь, чего нам тут не хватает?
– Спирта? – спросил Белоконь наугад.
– Нет, не спирта. На задании не пью и тебе не советую. А не хватает нам какого-никакого самолета. Глядишь, ночью бы фашистские позиции перелетели. У них там, правда, зенитчиков, что вшей на красноармейце…
К девяти вечера, когда Белоконь уже потерял последнюю надежду встретить на этой жуткой пустынной дороге хоть какого-нибудь графа, когда все ближе подкрадывалась безнадега, когда солнце выжгло тело до полного безразличия к дальнейшей судьбе, когда закончились папиросы, а воды осталось на пару глотков, от рощи отделился автомобиль.
Начинало смеркаться, но было еще достаточно светло. Автомобиль светил фарами – и даже по ним было видно, что это не армейский внедорожник, а роскошная генеральская машина. Белоконь едва удержался от стона облегчения. Вот он, родимый! «Люся, Ирочка, Света, Славик, я вас не подведу! – мысленно кричал он. – Только не теперь!»
В последний момент Смирнов передумал использовать гранаты.
– Какого черта! – сказал он. – Возьмем их так. Главное, следи, чтобы никто не ушел, слышишь?
– Слышу-слышу, – откликнулся Белоконь, сжимая автомат.
Автомобиль быстро приближался. Когда он был в сотне метров от камня, Смирнов выскочил на дорогу – в освещенное фарами пространство. В авто Смирнова заметили не сразу или просто не успели принять решение. А потом было уже поздно.
Смирнов расставил ноги, поднял автомат и выпустил длинную очередь по лобовому стеклу.
Белоконь успел подняться на одно колено и тоже держал генеральский транспорт на прицеле. В первые секунды стрельба его оглушила.
Одна фара погасла, автомобиль съехал на обочину и остановился. Несмотря на то что Белоконь внимательно следил за происходящим, он едва не упустил самого главного. Дверца с противоположной стороны машины распахнулась, и оттуда на четвереньках выбралась какая-то фигура. Белоконь заметил выжившего, только когда он поднялся и с места припустил по дороге в сторону рощи. За ним!
Смирнов уже был возле машины. Белоконь промчался мимо него.
– Брось плащ, клоун! – крикнул ему вслед разведчик.
Слова дошли до Белоконя не сразу, но руки откликнулись на них мгновенно – он сбросил мешавший бежать плащ и побежал гораздо быстрее.
Это настолько отчетливо напоминало погоню за фашистским офицером, которому Белоконь собирался отрубить голову, что во время бега вместо автомата он чувствовал в руках топор. Поэтому Белоконь так и не воспользовался оружием по назначению.
Убегающий от него человек не кричал – берег дыхание. Спереди доносилось только неясное бряцание. Белоконь вдруг понял, что звенят многочисленные награды, которыми увешана грудь беглеца. Он гнался за самим генерал-полковником фон Штумпфельдом. Однако бегал граф неважно – не в пример пресловутому офицеру-аисту. Если бы генерал теперь рванул так же, то уже через пару минут уже был бы у спасительной рощи. После утомительного и голодного двухдневного пекла Белоконь сильно потерял в скорости.
Фон Штумпфельд был невысокого роста, с круглой блестящей от пота лысиной на непокрытой голове. Белоконь догнал его – все-таки догнал! – и, вложив все силы в последний прыжок, повалил генерала на дорогу. А затем обрушил на круглую лысину приклад «папаши». В запале Белоконь бил графа снова и снова – он не обращал внимания на брызги и не остановился, даже когда вместо округлого затылка месил его разлетающееся в стороны содержимое.
Смирнов за руки оттащил Белоконя от трупа.
– Нет времени развлекаться! – прикрикнул он.
Пока Белоконь приходил в себя, Смирнов перевернул тело. Несколько секунд он вглядывался в оставшееся сравнительно целым лицо генерала.
– Он, – сказал Смирнов. – Точно он. Без этих дурацких усов конечно. Но я в лицах не ошибаюсь.
– Он же весь в наградах, – сказал Белоконь, по-прежнему тяжело дыша, – и форма явно генеральская.
– Мог переодеть адъютанта в свою форму, а сам путешествовать как рядовой. Такое бывает. Учитывая то, что он еще и с солдатней чуть ли не на брудершафт пил…
– Не мог бы. Гэбисты говорили, что ему нравится… нравилось ему чувствовать свою причастность к низшим чинам, не снимая своих… атрибутов. Со своей генеральской и графской высоты.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автора этих мемуаров можно назвать ветераном в полном смысле этого слова, несмотря на то, что ко времени окончания Второй мировой войны ему исполнился всего лишь 21 год. В звании лейтенанта Армин Шейдербауер несколько лет воевал в составе 252-й пехотной дивизии на советско-германском фронте, где был шесть раз ранен. Начиная с лета 1942 г. Шейдербауер принимал участие в нескольких оборонительных сражениях на центральном участке Восточного фронта, в районах Гжатска, Ельни и Смоленска. Уникальность для читателя представляет описание катастрофы немецкой группы армий «Центр» в Белоруссии летом 1944 г., а также последующих ожесточенных боев в Литве и Польше.
Книга рассказывает о героических делах летного и технического состава 135-го гвардейского Таганрогского трижды орденоносного авиационного полка. Автор — опытный воздушный разведчик. С июля 1943 года по май 1945 года он совершил 179 боевых вылетов, в основном разведывательных, с успехом выполнял самые ответственные задания. За подвиги Н. А. Бондаренко награжден пятью орденами и многими медалями. Но о себе он пишет скупо, главное для него — рассказать о боевых товарищах, о их героических делах.
Вскоре после победы в газете «Красная Звезда» прочли один из Указов Президиума Верховного Совета СССР о присвоении фронтовикам звания Героя Советского Союза. В списке награжденных Золотой Звездой и орденом Ленина значился и гвардии капитан Некрасов Леопольд Борисович. Посмертно. В послевоенные годы выпускники 7-й школы часто вспоминали о нем, думали о его короткой и яркой жизни, главная часть которой протекала в боях, походах и госпиталях. О ней, к сожалению, нам было мало известно. Встречаясь, бывшие ученики параллельных классов, «ашники» и «бешники», обменивались скупыми сведениями о Леопольде — Ляпе, Ляпке, как ласково мы его называли, собирали присланные им с фронта «треугольники» и «секретки», письма и рассказы его однополчан.
В конце Второй мировой Гитлер поставил под ружье фактически все мужское население Германии, от подростков до стариков, — необученные, плохо вооруженные, смертельно испуганные, они были брошены на убой, под гусеницы советских танков. Одним из таких Todeskandidaten (смертников), призванных в Фольксштурм в последние месяцы войны, стал 43-летний фермер из Восточной Пруссии Пауль Борн. Он никогда не был правоверным нацистом, но ему пришлось с оружием в руках защищать гитлеровский режим, пройдя через все круги фронтового ада и мучительную Todeskampf (агонию) Третьего Рейха.3 января 1945 года его часть попала под сокрушительный удар Красной Армии и была смята, разгромлена и уничтожена за считаные дни.