Месть смертника. Штрафбат - [41]

– Только людьми.

– Скажи это особистам из заградотряда, шутник. И вообще, посмотри вокруг. Мы здесь все сидим в ожидании приказа наступать на высоту, которая берется прямой атакой только с потерей нашего личного состава почти на сто процентов. Если вообще берется.

Белоконь затушил папиросу и встал.

– Хорошо, – сказал он. – Идем к Титову. Только не забудь сказать и о солдатах из отвлекающей группы. Пусть им тоже вернут звания и награды.

– Может, и вернут, – проворчал Смирнов, – но только посмертно.

* * *

Предложение Смирнова прошло на ура. Командиры уже приготовились к худшему – с минуты на минуту должна была начаться слепая артподготовка. Инициатива бывшего капитана разведки пришлась как нельзя кстати.

Сначала Белоконь со Смирновым нашли мрачного ротного – Титов курил трубку на свежем воздухе у блиндажа в компании Гвишиани. Они внимательно выслушали план Смирнова. Узнав, что он гарантирует поражение четырех огневых, ротный первым делом бросился давать отбой пушкарям.

Смирнов получил гранаты – ему собрали дюжину связок противотанковых. Тридцать шесть гранат – неподъемный груз для иных, однако тренированный Смирнов обращался с ними весьма свободно, сказывалась его сибирская выправка. Часть связок он повесил на себя, часть аккуратно разместил в наплечной сумке, разбухшей от этого до невозможности. Автомат он сдал на хранение Белоконю – разведчик сказал, что сейчас этот замечательный механизм будет только мешать.

Вопрос о реабилитации участников операции решился просто. Титов дал слово, что он накатает представления на всех штрафников группы, а подвиг Смирнова распишет во всех подробностях – дайте только подвиг. Других гарантий ротный не дал, ибо его власть кончалась, как только он отправлял бумаги наверх. К заверениям Титова присоединился и Гвишиани – он обязался сделать то же самое, если во время атаки ротный погибнет смертью храбрых. Себя горец, очевидно, считал бессмертным.

Смирнову, как ни странно, для подвига хватило и обещаний. Видимо, дело было в возможности проявить себя на виду у всех, и этот фантастический шанс почему-то казался ему реальным.

Белоконь попросился в группу прикрытия Смирнова. Он получил «добро» от Титова и, совершенно неожиданно, железное «нет» от самого разведчика.

– Он мешает мне собраться и настроиться, – пояснил Смирнов ротному. – Даже здесь мешает. А там, – он махнул рукой в сторону немцев, – нужно будет полностью сосредоточиться на задаче. Так что участие нашего неповторимого взводного в операции ставит на ней жирный крест.

Для Белоконя он добавил:

– Извини, Конский, но такие люди, как ты, всегда притягивают… э-э… слишком много внимания.

– Тебе же это и нужно, – упрямо сказал Белоконь. – Отвлекать внимание фрицев.

– Фрицев, а не мое, – ответил Смирнов. – Не бей копытом, тема закрыта.

Группа набралась быстро. В роте Титова собрались военные, понимающие, что для них этот наскок – не большее самоубийство, чем последующая атака. Их мотивация мало отличалась от мотивации Смирнова – помочь наступлению и показать себя на глазах у командования. Да, возможно, придется погибнуть, но и посмертная реабилитация дорогого стоила.

Смирнов взял пятнадцать человек с автоматами и разъяснил им боевую задачу. В целом инструктаж сводился к простым указаниям: по-пластунски выползти в поле зрения дзота, спровоцировать огонь, гранаты не кидать, из травы не высовываться – но вести перестрелку. Когда Смирнов сделает свое дело, ползти к следующему дзоту.

На случай, если группа прикрытия поляжет раньше срока, разведчик попросил сформировать еще одну-две команды.

– Может, понадобится и три, – тихо сказал он Титову. – Или даже больше. Посмотрим, как буду справляться я, и как будет вести себя фашист. В любом случае всех сразу не отправляй – мне нужно по пятнадцать человек.

Операция началась. Не занятые в ней штрафники как один высунулись из окопов. За дерзкой вылазкой следили и особисты. Останавливать они в этот раз никого не собирались, впрочем, их отношение к происходящему так и осталось непонятным. Однако само их присутствие как сдерживающей и карающей силы серьезно волновало не только уголовный штрафбат, но и титовцев.

Сперва никакого зрелища не было. Добровольцы просто ползли в направлении ближайшего дзота – вверх с небольшим уклоном. Им приходилось перебираться через тела расстрелянной уголовной роты, но, как и во время разведки боем, немцы не спешили открывать огонь – подпускали поближе. Однако настолько ближе группа поддержки Смирнова не стремилась. Подобравшись на приемлемое расстояние, штрафники устроили себе небольшой бруствер из трупов и открыли шквальный огонь сразу по двум огневым точкам, расположенным от них одинаково далеко, на одной линии. Пули зазвенели по броне. Дзоты стали отстреливаться. Из-за того что их бронированные амбразуры располагались слишком низко, почти у земли, пулеметчики не видели всю группу прикрытия сразу, и это давало штрафникам шанс продержаться некоторое время.

Смирнов куда-то пропал. Сначала он переползал через мертвецов вместе с остальными – Белоконь видел его вполне отчетливо. Но потом разведчик исчез в траве и в том месте так и не появился. Белоконь подумал, что ему на пути попалась какая-нибудь яма или воронка от снаряда. Как бы там ни было, через пару минут Смирнов обнаружил себя сам.