Месть смертника. Штрафбат - [40]

Команду мгновенно разнесли по траншеям. Рота Титова скрылась.

Белоконь сидел на дне окопа вместе со своими бойцами и слышал, как сразу после этого над головами зазвучали пулеметы – теперь долбили «максимы», а пули встречали зеков с противоположной стороны. Заградотряд сделал свое дело чисто – до позиций не добрался ни один из бегущих с поля битвы.

Разведка боем провалилась – с треском и скрежетом.

Командиры оставшихся частей собрались на экстренное совещание.

* * *

Белоконь курил в окопе и думал о предстоящей атаке. Судя по всему, нужно готовиться к худшему. Разнесут семьдесят шестые три-четыре дзота – толку-то… Лобовой штурм на этой высоте можно сдерживать двумя бронированными точками. На противотанковые тоже никакой надежды. Даже если удастся подобраться к пулеметным амбразурам на достаточное расстояние, гранату, а уж тем более связку гранат, надо еще правильно бросить. Нужны умелые руки, много умелых рук. Даже танк подбить – серьезная проблема, если руки растут не из того места…

От тяжких дум его отвлек Смирнов, вдруг появившийся неизвестно откуда. Теперь он выглядел гораздо лучше, чем в овраге – с его лица сошли припухлости, ссадины покрылись коркой. На плече у него висел немецкий «шмайссер». Смирнов сел рядом с Белоконем и приложился к своей верной фляжке. Интересно, откуда у него спирт? То, что во фляжке именно спирт, было ясно по запаху.

– Привет, товарищ Конский! – произнес разведчик, занюхав рукавом.

– Миша, где ты спирт берешь? – спросил Белоконь.

– Профессиональная тайна, – весело сказал Смирнов. – Послужи с мое, научишься. Кстати, раз уж ты сам об этом заговорил, когда нам наркомовские сто граммов выдадут, взводный?

– Уже вот-вот. Перед атакой.

– Значит, атака все-таки будет?

– Думаю, будет. Так что не расслабляйся.

– Я-то как раз начеку, – сказал Смирнов. – И я к тебе не просто так, а с предложением.

– Слушаю внимательно.

– Рота, которую сейчас расстреляли, ведь не просто так ходила, правильно? Не ради… демонстрационного мероприятия?

– Не ради, – согласился Белоконь.

– А продемонстрировали знатно! Теперь из оставшихся никто назад не побежит – все это видели, всем все понятно… Но ни одной огневой они не подавили, и это проблема. Вот я и решил послужить отечеству. В порядке, понимаешь, собственной инициативы, а не из-под палки. Как ты думаешь, Конский, могу я послужить отечеству не из-под палки?

– Еще бы, – не стал спорить Белоконь.

– То-то!.. А ротный наш – золотой человек! Только я его все никак найти не могу. Совещается, говорят, где-то. А я вот, гляжу, Конский сидит, отдыхает от управления взводом… Проведешь к ротному?

– Если расскажешь, чего ты от него хочешь.

– Времени нет.

– Это приказ, рядовой, – мрачно сказал Белоконь.

– Вот ты как заговорил… – протянул Смирнов. – Ладно, язви тебя в душу, расскажу по старой дружбе!.. Видишь ли, у меня за плечами очень серьезный опыт… скажем так, подрывной работы. И я очень хорошо понимаю, что такие укрепления не берутся наскоком в полный рост. Нужен подход. Нужна особая подготовка. В нашем случае есть два хороших варианта. Первый – раскатать высоту в блин тяжелой артиллерией. И только потом гнать вперед пехоту. Сам понимаешь, мы этого сделать не можем. Второй вариант сложнее: нужно собрать хорошую диверсионную группу, в которой будут люди, съевшие полк собак на подобных операциях. Да что там, на операциях на несколько порядков сложнее. Я, как ты уже понял, говорю о себе.

Смирнов сделал эффектную паузу, приосанился и отхлебнул из фляги.

Белоконь его поторопил:

– Продолжай, Миша, время идет.

– Если коротко, я хочу просить нашего дорогого ротного дать мне официальную – официальную, понял? – возможность провести небольшой рейд. Или наскок – как ни назови…

– Ничего не выйдет, – сказал Белоконь. – Надо было раньше думать. Все уже распланировано по пунктам. Артподготовка начнется, даже если у пушек будет всего пара отчетливых мишеней. Постреляют по окопам, тоже польза.

– Ты меня неправильно понял, Конский. Я говорю о молниеносном рейде. Все, что мне нужно, чтобы начать действовать – группа красных воинов, официальное разрешение и некоторые гарантии. И конечно гранаты. По работе с гранатами я мастер.

– Какие гарантии?

– Во-первых, гарантия того, что артподготовка не начнется до моего возвращения. Ты не хмыкай, а дослушай опытного товарища! Во-вторых, и это самое главное, надежда… слышишь, даже не гарантия – надежда, что при успехе операции мне вернут звание, медали и присовокупят к этому набору еще какую-нибудь штучку от себя. Какой-нибудь орден.

– Допустим, командиры на это пойдут, – сказал Белоконь. – Что ты называешь успехом операции?

– Уничтожение трех-четырех огневых точек – уже успех, ты так не считаешь?

– Считаю. Но как?..

– План прост до тупости. Люди с автоматами выползают на линию огня дзота и изо всей дури палят по амбразурам…

– Амбразуры бронированные, – сказал Белоконь, – там такие шапки из…

– Тем лучше! – перебил Смирнов. – Представляешь, какой внутри будет грохот?

– В этом весь смысл? Чтоб немцы на огневых оглохли?

– Конский, ты не дослушал. Смысл не в этом, а в том, что буду делать я. Группа лишь отвлекает внимание и дает мне пространство для маневра. Я тем временем использую все свои навыки для расхерачивания дзотов гранатами. Не спрашивай, как я буду это делать – это все многолетняя подготовка. Повторяю: у меня немалый опыт операций посложнее этой. В конце концов, мы ничем не рискуем.