Месть — штука тонкая - [12]

И сколько ни кипятись потом Никитин, сколько ни требуй опровержения, даже если оно и выйдет, — общественное мнение уже сформировано этой статьей. Написано пером — не вырубишь топором. А слова «твои», Андрей Егорович, придуманные, правда, госпожой Смирновой, о низких умственных способностях губернатора и о русском народе, который есть безнадежно тупое быдло и только и может, что водку жрать да работать не хочет, все это уже засело в головах людей. Но все это было еще впереди, а сейчас Никитин радушно принял корреспондента, усадил его за стол, угостил чаем и стал рассказывать об успехах своей фабрики. Бумагомаратель слушал вполуха и думал только о том, как бы ему «махнуть соточку» в разливной, которую он заметил на углу по пути на фабрику…

Прошла неделя после интервью, счет фабрики в банке так и не разморозили. Максим обратился в суд, чтобы наказать денежных воротил и вернуть пропавшие деньги, но дело так и легло под сукно. Максиму ответили, что это, мол, не первый случай такой преступной халатности банка, что вскоре все случаи будут рассмотрены и все виновные наказаны.

Это обещание нисколько не утешило самого Никитина. На фабрике нужно было выдавать зарплату, рабочие заволновались первой на их памяти задержке денег, чего и хозяин раньше никогда себе не позволял. Но забастовок не устраивали, потому что их кредит доверия к хозяину производства был достаточно велик. Ведь Никитин их еще ни разу не подводил. Отнеслись с пониманием к трудностям. А тут вдруг гнусная статейка подоспела, где Никитин самолично и надменно ругал власти в лице губернатора области и называл всех своих рабочих обидным словом «быдло», которое за копейки на него работать будет, потому что, мол, податься им некуда. Народ зароптал.

И надо же, ведь он вышел к своим рабочим и поведал им, что не говорил такого, да и не мог сказать. Но по советской привычке верят у нас граждане печатному слову, тем более в такой уважаемой газете написанному. Пока Никитин безуспешно ездил разбираться в редакцию, на фабрике возникла смута, подстрекаемая парочкой купленных кланом штрейкбрехеров, разъяренные рабочие сломали несколько новых мягких уголков и вышли на улицу с плакатами «Долой!». Телевизионщики не замедлили появиться и представили в передаче все так, как им подсказала коварная Наталья Семеновна.

Губернатор Бобров тоже прочитал статью и неслыханно рассвирепел. Старинный друг прямым текстом назвал его со страниц СМИ дураком! Ладно бы лично в лицо! А то через газету! Бобров из-за неумения поразмыслить не догадывался, что все это грубая фальсификация Рябиновского. Он хотел было позвонить Никитину и выяснить, как все было, но сделать это помешала поднявшаяся с новой силой обида и злость.

— Червь мизерный! — восклицал он, мечась по кабинету. — Ничтожество! Растение! Это же надо такое про меня сказать! Что я ничего не смыслю в управлении государством, что меня давно пора в утиль сдать! Ну, паскуда! Сам-то кто такой? Фабрикантишка хренов!!! Голь перекатная! Ну, я тебе!

Если бы непреодолимый гнев не застил глаза губернатору, он мог бы вспомнить, что в таком слоге, как было подано в газете, его друг никогда не выражался и слов таковых в жизни не употреблял. Но губернатору было не до деталей, и сейчас еще более захотелось поскорее отомстить этому заносчивому снобу. Он незамедлительно вызвал к себе Рябиновского. Доктор наук тотчас предстал пред тусклые очи мрачного губернатора.

— Ну, что там у нас с Никитиным? — требовательно вопросил Бобров. — Как дело движется?

— Как и положено ему двигаться, — ответил Ко-Ко, присаживаясь на велюровый стул. — Наши юристы работают, дело делают. Я думаю, ещё недели две, и мы этого Никитина оставим без штанов. Хорошо еще, что он заносчивый такой, наплевал на все и в суд не явился,

— А чего не явился? — спросил Бобров.

— Говорит, что фабрику эту на свои деньги строил, на своем горбу кирпичи таскал, — ответил Рябиновский, — и доказывать ничего в суде не намерен. Но мы его за это и подцепим. Документов-то никаких не осталось. Да и какие документы в далеком девяносто первом году? А вот мы сейчас за это и возьмемся. Понемногу подготовим документы и фабрику отберем.

Бобров и сам не заметил, как от того, чтобы просто попугать Никитина, он самолично перешел к тому, чтобы отнять у своего бывшего друга дело всей его жизни. Такой уж был хороший дипломат этот доктор наук Ко-Ко Рябиновский.

— Ты чего мне говоришь, что можно любого бизнесмена так раскрутить? — поинтересовался Бобров. — Любого честного предпринимателя можно зацепить за документы и все у него отнять?

— Абсолютно любого, — кивнул Рябиновский, — если, положим, не за документы зацепить, так поставки его притормозить или, например, счет заморозить на какое-то время, довести до банкротства и скупить фабрику на торгах. Кстати, так мы и сделаем с фабрикой Никитина. А на место директора производства посадим потом своего человека. Место-то доходное, нам самим пригодится.

— Э, Рябиновский, ты забыл, что я тебе приказывал? — вдруг опомнился Бобров. — Я Никитина втаптывать в грязь не хочу! Мне нужно его припугнуть! Спесь лишнюю сбить, чтобы не зазнавался! А ты сразу решил фабрику отобрать!