Месть по иронии - [10]

Действительно, Расул забился в самый угол крыши, как раз у входной двери, в козырьке между потолочной доской и шифером. Козырек был односкатный, как бы пристроенная крыша, дополнительно над ступеньками у входа в дом. Так как козырек был чуть ниже основной крыши, там в лазейке Расул нашел укромное место. Рамзан был здоровее и в эту расщелину не смог пролезть, потому его и заметили, спрятавшегося за трубой дымохода.

Кроме того, козырек был еще не достроен, то есть не обит фронтонной доской, и Расул четко видел все происходящее во дворе, командир как будто бы стоял перед ним, а отец спиной к нему. Он разглядывал командира, у которого один глаз слегка подергивался в тике, глаза были как у пьяницы — с обвисшими веками. Шрам на левой щеке и на носу, чуть затрагивал губу, из-за чего был виден пробел в редких усах. Расулу иног да казалось, что он смотрит на него, хотя это было невозможно, если только чем-то не выдать себя.

— Ты говорил, что в доме больше никого нет, а откуда этот бандит? — произнес командир, обращаясь к Адлану. — И где его документы?

Адлан в растерянности и с волнением произнес:

— Да это… это сын… мальчик еще. Я думал, его дома нет, — чуть приврал он.

Адлан не мог сказать внятных слов, в горле пересохло. Ожидая, что-то страшное, он был в такой растерянности, что абсолютно не знал, что предпринять. Из-за поведения «пришельцев», да и криков, раздававшихся со всего поселка, его охватила страшная тревога. С волнением и с надеждой на «развязку» он обратился к главному:

— У меня его документ, командир. Вот, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака справку, удостоверяющую личность Рамзана, и протянул ему.

Тот взял справку, посмотрел, то есть пробежал глазами:

— Ничего мальчик, здоровенный бугай, — сказал тот и порвал справку со словами: — Это не документ, я знаю, как вы можете подделать любую бумагу, — и обратился к Рамзану. — Подойди поближе. И где же твое оружие?

— У меня нет оружия… — только и успел произнести Рамзан, как получил удар в челюсть, да так сильно, что не удержался на ногах и упал.

Тумиша с криком кинулась к сыну, пытаясь защитить его собою и помочь встать. Рамзан хотел встать, но тут же второй военный нанес удар ногой в живот. Рамзан от боли в гримасе согнулся. Тумиша прикрыла его собой с криком:

— Сволочи! Нелюди! Что вы делаете?

— Закрой ей рот, — крикнул командир.

Тот, который ударил ногой Рамзана, нанес ей сильный удар прикладом по голове, от которого Тумиша упала и больше не шевелилась. К ней кинулись с рыданием дочки:

— Мама, мама…

Тумиша лежала без чувств.

В это время Адлан, скрепя зубами, стоял под прицелом двоих военных. Один держал дуло автомата прижатым к горлу, второй к животу.

— Подонки, с детьми воюете, — только и «прорычал» сквозь зубы Адлан.

К нему вплотную подошел командир и процедил сквозь зубы:

— Животные, вас приказали мочить, а мы выполняем приказ, ясно? Будем мочить всех вас, ясно говорю? …Мать вашу, — крикнул он в лицо Адлану, видно было, что он выпивший, потому как Адлан слегка отвернулся от пьяного угара.

— Собака ты пьяная, — только и произнес Адлан и резким движением вывернулся, нанес удар в лицо командира, отчего тот еле удержался на ногах. Не успел он что-то предпринять, как тут же получил удар прикладом. Адлан упал, только хотел встать, как услышал приказ командира:

— Расстрелять!

— Хьо вуй ма хаиталахь, хIара диц ма делахь[5], — кричал Адлан, чтобы услышал Расул, понимая, что он где-то рядом.

— Может не надо? Они и так получили свое, — произнес один из военных, самый молодой среди них.

— Что он мелит на своем? Расстрелять я сказал. Ты кого учишь?! Заодно с ними? Расстрелять я сказал и точка.

— Да я думаю… — только и произнес молодой.

— Не надо думать, здесь я думаю. Только вчера, да и не один раз прокручивали вам видеозапись, как они наших пацанов резали. Тебе мало? Еще показать?

— Да это специально, подстава, чтобы нас стравить. Мало ли подонков везде, но по ним же не судят людей, тем более на глазах у детей. Если бы показали, как мы режем, и, что наши тут вытворяют, то во всем мире люди дар речи потеряли бы, — не унимался своими доводами молодой.

— Отставить разговоры. Ты, что, сука, мелишь? Пулю тоже захотел? Адвокат что ли? Мы на войне. Вернемся в часть, я тебе покажу… — этими словами он сам вытащил из кобуры пистолет и выстрелил в Адлана, пытавшегося встать. Командир, видимо, побоялся, что он снова что-то предпримет.

— Папа… — только и вымолвил Рамзан, как короткая очередь из автомата сразила его самого. Стрелял как раз тот, который ударил ногой Рамзана.

— Мочить так мочить, — спокойно сказал он и ткнул ногой безжизненное тело Рамзана, — этот готов.

— Смотри, сука, он на меня еще руку поднял, — не мог успокоиться командир после удара Адлана, — губу разбил, вот сука… тварь… вашу мать. Ну б… я вам устрою.

В это время застонал Адлан, он был ранен. Знал бы свою участь, конечно, пролежал бы молча, прикинувшись мертвым, но не умел он ни при каких обстоятельствах «фальшивить». Он, видимо, и не подумал о том, ушли или не ушли военные.

— Смотри, он еще живой, — только и успел сказать командир, как короткая очередь из автомата оборвала жизнь Адлана. Стрелял тот же, кто сразил Рамзана.