Месть по-французски - [68]

Сейчас ей не хотелось открывать глаза: если она их откроет, то каюта вновь начнет качаться туда-сюда, а ее желудку уже не от чего освобождаться. Она понятия не имела, сколько времени находится в этой камере пыток, но, конечно, до Голландии они еще доплыть не могли.

Внезапно Жаклин почувствовала, что не одна в каюте. Она осторожно приоткрыла глаза, боясь увидеть своего похитителя, но обнаружила, что в углу сидит Тавернер.

— Проснулась? — сказал он. — Тогда поторопись: время уходит. Если ты остаешься с нами, то собирайся.

Жаклин не пошевелилась.

— А мне можно поступить иначе?

— Нет. Его светлость тебя не отпускает.

Что-то в голосе Тавернера насторожило ее. Она с трудом села, и каюта, качнувшись на мгновение, вновь вернулась на место.

— А ты считаешь, что это неправильно? — спросила она мягко.

Он кивнул:

— Конечно. Ты ему только мешаешь. Но он упрям как осел и не понимает этого. Он даже сам не знает, что ему с тобой дальше делать, а все равно не хочет отпустить тебя.

— Ты мог бы помочь мне?

Тавернер сердито посмотрел на нее:

— Чего это ради?

— Потому что ты прав. Я вам только мешаю. А его за убийство этого человека…

— Убийство?! Да что ты об этом знаешь? — вскипел Тавернер. — Я находился рядом с ним и видел, что это была честная дуэль. Это Харгроув пытался убить Блэкторна. Но даже после этого Блэкторн хотел его только ранить.

— Очень благородно со стороны Блэкторна, — язвительно усмехнулась Жаклин.

— И потом, мы уже приплыли. Здесь его никто преследовать не станет.

— Уже! И сколько же мы были в море?

— Ты хочешь спросить, сколько времени тебя выворачивало? Три дня. Это тебе за то, что ты пыталась отравить моего хозяина. Он тоже три дня страдал от «гастрита».

— А как же его кузина? Я слышала, что она отправилась вслед за нами. — Жаклин попыталась ухватиться за последнюю соломинку.

— Ты что, правда думаешь, что он леди Эллен испугается? — презрительно фыркнул Тавернер. — Еще чего! Неважно, сколько там с ней господ едет. Они не поймают Блэкторна, если он этого не хочет.

— Тогда почему ты считаешь, что ему надо отпустить меня? — удивленно спросила Жаклин. Она слишком ослабла, чтобы хоть что-то понимать.

— Хотел бы я сам это знать, — сердито проворчал Тавернер. — Я просто думаю, что от тебя только одни несчастья и лучше нам ехать дальше вдвоем. Я вообще не пойму, зачем он потащил тебя с собой. Ты не в его вкусе. Он любит грудастых, со светлыми волосами и глупых. А когда я чего-то не понимаю, меня это беспокоит.

Жаклин решила, что, должно быть, сошла с ума. Или болезнь на нее так подействовала? Слова о том, что он любит крупных блондинок, задели ее, хотя она бога должна благодарить, что не нравится ему.

— Вам действительно будет проще путешествовать без меня, — сумела она выговорить, стараясь, чтобы ее слова звучали убедительно. — Он просто упрямится. Если бы я исчезла в порту, то он был бы доволен, что все решилось без него.

— Но я не собираюсь допустить, чтобы все решилось без меня, моя дорогая, — раздался в дверях холодный голос Блэкторна. — Это, конечно, очень мило с твоей стороны — проявлять такую заботу обо мне, но меня не смущают дополнительные трудности. Во всяком случае, пока.

Жаклин устало посмотрела на него. Человек, который иногда приходил к ней в каюту во время этого бесконечного путешествия, клал ей на лоб холодное полотенце, бормотал по-французски нежные слова и даже не брезговал держать перед ней таз, когда ее рвало, исчез. На его место явился другой — мрачный и злобный. Ее похититель, которого не трогают ни мольбы, ни благоразумные доводы. Но сейчас она была слишком слаба, чтобы бороться.

Тавернер все еще сидел в углу; его, казалось, совершенно не смутило, что его хозяин мог слышать, что он тут наговорил. Но ведь у него с Блэкторном необычные для слуги и хозяина отношения… Как бы то ни было, она не сдастся, не откажется от борьбы и надежды. Если Тавернер неодобрительно относится к ее присутствию, он может решить, что лучше не следить за ней уж очень внимательно. И тогда, поймав момент, она убежит и спрячется так, что ее никто не найдет.

— Пошли, Жаклин, — сказал Блэкторн, проходя в каюту. В его присутствии она почувствовала себя совсем маленькой и жалкой. Он протянул к ней руку, красивую сильную руку, но она не собиралась хвататься за нее. Блэкторн ждал, терпеливо, как паук.

— Пошли, — повторил он. — Неужели тебе не хочется ступить на твердую землю?

Да она за самим дьяволом последует, только бы сойти с этой посудины!

Жаклин попробовала выкарабкаться из койки, игнорируя протянутую руку. Но Блэкторн был не из тех, кто позволяет обращаться с собой столь небрежно. Он поймал ее за руку, вытащил из постели, и, по правде говоря, она была рада этому. Ей требовалась его помощь — дрожащие ноги отказывались служить. «Только на время, — сказала она себе. — Только для того, чтобы сойти с этой ужасной посудины». Ей сначала нужно умыться, причесаться, попытаться найти что-то более подходящее по размеру среди платьев Эллен, а потом уже обдумывать побег. Жаклин даже захотелось что-нибудь съесть, хотя эта мысль и привела ее в ужас.

Дороги Голландии были в лучшем состоянии, чем французские. Наемная карета — лучше, чем колымага Блэкторна, с более крепкими рессорами и относительно удобными подушками. Главное, в ней было просторнее, и потому большое мускулистое тело Блэкторна все-таки располагалось в меньшей близости от нее.