Месть по-французски - [58]

Женщина подошла к ней, и Эллен отстраненно отметила, что она совсем крошечная, намного меньше ее, с маленькими, хорошей формы руками. Она подобрала с земли подбитый мехом плащ Эллен и, встав на цыпочки, набросила ей на плечи.

— Тебе повезло, что кто-нибудь не принял решение за тебя, — сказала она. — Нельзя ходить одной ночью по улицам Парижа в плаще, который стоит столько, что можно кормить семью целый год. Ты когда последний раз ела?

— Я… я не помню, — заикаясь, проговорила Эллен.

— Я отведу тебя в таверну, в которой работаю. Я кухарка, очень хорошая кухарка. Перед моим рагу ты не устоишь. Я тебя накормлю, выслушаю твои стенания, а затем отчитаю тебя, как должна отчитать мать.

— Моя мать умерла.

Жаклин пожала плечами.

— Моя тоже. Это совсем не значит, что ты должна поспешить отправиться за ней следом. Пошли со мной, мадемуазель, я помогу тебе восстановить силы.

И совершилось чудо — она преуспела в этом! Отличное тушеное мясо, свежий хлеб и сочувствие Жаклин вывели Эллен из ступора и жалости к самой себе. Было почти пять утра, когда Жаклин отправила Эллен домой в наемном экипаже, и оказалось, что она была абсолютно права: даже в этот час улицы Парижа отнюдь не были пустынными.

Эллен приезжала в таверну еще не раз, к удивлению Жаклин и своему собственному. Приезжала не за рагу, а за здравым смыслом и дружбой, какой у нее никогда не было. Когда пришло время возвращаться в Лондон, Эллен уговорила, умолила Жаклин поехать туда с ней.

Когда Жаклин согласилась, Эллен страшно обрадовалась, но и расстроилась одновременно, потому что ее подруга согласилась ехать лишь в качестве прислуги. Весь следующий год она старалась ни с кем особенно не общаться, а Жаклин разговаривала с ней так, как не разговаривал никто в жизни, — откровенно, честно, заставляя видеть вещи такими, какие они есть. Эллен знала, что обязана Жаклин жизнью. Теперь ей было неловко перед самой собой, что она чуть не лишила себя жизни из-за такого ничтожества, как Элвин Персер. Тогда же поклялась, что никогда больше не даст эмоциям взять над собой верх.

И вот сейчас Эллен была счастлива, что наконец может вернуть Жаклин этот долг. Она не понимала, почему Николасу пришло в голову тащить за собой Жаклин, но точно знала, что он сделал это против ее воли. Жаклин была так упорна в своем отвращении и презрении к мужчинам, что даже такой опасно привлекательный негодяй, как Николас Блэкторн, не сумел бы поколебать ее в этом.

Эллен понимала, как ей немыслимо повезло, что в этом участвует Тони, хотя последние дни для нее были и немыслимой радостью, и одновременно мучением. Ведь раньше или позже Тони отыщет себе хорошенькую юную барышню, только что окончившую школу, и женится на ней. А она будет присутствовать на их свадьбе вместе с Кармайклом и Лиззи, изо всех сил улыбаться, и, уж конечно, никто не заметит, что сердце ее разбито…

Ну, ничего, все можно пережить. Пережила же она эти несколько дней рядом со своим любимым, не выдав ни вздохом, ни взглядом той горькой правды, которую только что открыла для себя. Правда заключалась в том, что она его по-прежнему любит, любит все так же сильно. Этим, без сомнения, и объясняется ее состояние.

Конечно, ехать день за днем по этим ухабам даже в удобной коляске брата было не так-то легко. Все кости ее болели, мысли были тревожны, но все это вознаграждалось тем, что рядом был Тони. Когда поездка закончится, ей придется расстаться с ним, и это краткое сумасшествие никогда не повторится. Удивительно, что она сумела продержаться столь долго. Еще удивительней, что бог решил избавить ее на время от нелепого присутствия Бинни. Сегодня Тони принадлежал только ей и никому больше. И она была намерена использовать это на всю катушку!

Странно только, что Тони пришел в дурное расположение духа, когда она заверила его, что не испытывает к нему романтических чувств. Ложь, конечно, но она-то думала, что он будет рад. А он, казалось, обиделся…

Впрочем, вряд ли это связано с его собственными чувствами. Не может же он, в конце концов, тоже желать ее! Эту надежду она заставила себя погасить очень быстро.

Тони развалился на сиденье напротив, глядя в окно. Их молчание было, как всегда, дружелюбным, и то, что они достаточно времени провели в дороге вместе, ничего не меняло. Это был прежний Тони — элегантный и, пожалуй, чуточку слишком порядочный. А ведь стоит ему улыбнуться своей ленивой улыбкой, взглянуть на любую женщину мягкими серыми глазами — и она пропала навсегда. Как сама Эллен…

— Тони, — начала она робко и неуверенно.

— Да, дорогая?

— Знаешь, я получила такое удовольствие от нашей поездки… — Она решила, что должна это сказать, пока ей хватает храбрости, пока она не упустила свой единственный шанс.

Полные губы Тони дрогнули в улыбке. «Интересно, какие они на вкус?» — подумала Эллен. Губы Элвина Персера были сухими и вялыми, он поцеловал ее всего несколько раз — и очень целомудренно. Ее никто никогда не целовал страстно, и она не сомневалась, что до самой смерти не узнает, что это такое.

— Что ты такое говоришь?! — запротестовал Тони. — Трястись без конца в этой карете, обедать в паршивых тавернах, иметь в качестве компании сонную мисс Биннерстон и твоего покорного слугу… Помилуй, да тебе, наверное, просто хочется завыть от тоски!