Месть от кутюр - [21]

– Так как, Тил? – подмигнул Тедди. – Хочешь покружиться в паре с прирожденным танцором да еще первым красавцем в городе?

Тилли серьезно посмотрела в его смеющиеся синие глаза:

– С удовольствием, если бы такой парень действительно был.

Нэнси с пуховым одеялом и подушками устроилась на кушетке возле коммутатора. Рут принесла чашку дымящегося коричневого напитка. Обе принюхались и подозрительно посмотрели на темную жидкость.

– Это не какао, – заявила Нэнси.

– Нет, не какао, – согласилась Рут. – Пруденс сказала, девчонка, должно быть, занимается травами. Пруденс про такое читала.

– Если нам вдруг станет плохо, у меня есть порошки от мистера О. – Нэнси похлопала себя по нагрудному карману. – Ты первая.

– Когда мы ели эту зеленую вязкую кашу из травы, ничего же не случилось.

– Угу, спали как младенцы, – кивнула Нэнси.

Рут снова заглянула в чашку.

– Давай выпьем вместе.

Морщась, они по очереди сделали несколько глотков.

– Половину, и хватит. Посмотрим, что с нами будет.

Обе сидели с вытаращенными глазами и ждали.

– Что-нибудь чувствуешь? – подала голос Нэнси.

– Ничего.

– И я ничего.

Их разбудил стук в заднюю дверь. Рут осмотрела, ощупала себя – все в порядке. Она подошла к двери.

– Кто там?

– Тилли Даннедж.

Рут приоткрыла дверь на один палец.

– Что тебе надо?

– Я кое-что потеряла, точнее, не получила.

У Рут расширились глаза. Сзади тихонько подкралась Нэнси.

– Порошок, – сказала Тилли, – коричневый порошок.

Рут покачала головой:

– Ничего не видели, ничего не знаем ни о какой жестянке с порошком.

– Ясно, – проговорила Тилли, глядя на коричневые губы Рут.

– А что это был за порошок? – нахмурилась та.

– Не важно, – бросила Тилли, уходя.

– Не отрава какая-нибудь?

– Удобрение для растений. Помет летучей мыши-вампира – самый лучший, потому что они сосут кровь.

– А-а, – протянула Рут.

Шагая прочь и размышляя, где бы теперь достать еще хны, Тилли услышала торопливый топот и звуки позывов к рвоте. В окошке ванной комнаты вспыхнул свет.

По пути к универсаму на углу библиотеки она встретила Мэй. Миссис Максуини шла домой с покупками – бельевыми прищепками и молоком.

– Доброе утро, – поздоровалась Тилли.

– Доброе, – ответила Мэй на ходу.

Тилли обернулась и крикнула вслед удаляющимся красным цветам:

– Спасибо, что присматривали за Молли!

Мэй остановилась:

– Я не делала ничего особенного. Это само собой разумеется.

– Вы скрыли, что она… – Тилли не могла заставить себя произнести слово «помешанная» или «ненормальная», ведь именно так всегда называли Барни.

Однажды какие-то люди пришли в школу, чтобы увезти его в психушку, но Маргарет побежала домой и привела Мэй. С той поры рядом с Барни всегда кто-то находился.

– Имей в виду, в этом городе лучше сторониться людей. – Приблизившись к Тилли, Мэй добавила: – Ничего не изменилось, Миртл. Все по-прежнему.

Мэй ушла, оставив растерянную Тилли обдумывать эти слова.

На следующий день стоял штиль; облака, удерживая тепло, стелились низко над землей, точно масло на хлебе. Ирма Олменак сидела на заднем крылечке своего дома, наблюдая, как быстрое течение уносит следы весны. Тилли, катившая коляску с Молли вдоль берега, подошла к ней.

– Как ваше самочувствие сегодня?

– Будет дождь, – сообщила Ирма, – но небольшой, только пыль прибьет.

Оставив мать на крыльце рядом с миссис Олменак, Тилли пошла на кухню приготовить чай. Молли и Ирма завели неторопливую беседу, тщательно избегая болезненных для обеих тем – дети, которых нет рядом, жестокие мужчины… Вместо этого они обсуждали кроличью чуму, агитацию за прививки от коклюша, коммунизм и необходимость дважды сменить воду во время варки фасоли, прежде чем положить ее в суп, чтобы не дай бог не отравиться. Тилли поставила перед Ирмой тарелку с печеньем.

– Кстати об отраве… – пробормотала Молли.

– Специально для вас испекла, – сказала Тилли.

Ирма взяла одно печенье распухшими пальцами, попробовала.

– Необычный вкус.

– Вы когда-нибудь пробовали стряпню Лоис Пикетт?

– Бывало.

– Тогда ты права, – буркнула Молли.

Проглотив печенье, Ирма поинтересовалась:

– Миртл, почему такая красивая и умная девушка, как ты, решила сюда вернуться?

– А почему нет? – пожала плечами Тилли.

Гости ушли задолго до обеда. Ирма испытывала легкость и душевный подъем, остро ощущая все особенности этого дня: безветренное небо, запах гниющих камышей и грязи от реки, шелковистое тепло зубровки на маленьком газоне, тоненькое пение комаров, едва заметный бриз, щекочущий затылок. Старые кости Ирмы скрипели, однако боль утихла. Она доедала печенье, когда из-за двери вдруг вынырнула Нэнси.

– А, вот вы где.

Ирма подскочила и сразу же съежилась, ожидая приступа обжигающей боли, от которой перехватит дух, но его не случилось. Позади Нэнси в дверном проеме замаячила покачивающаяся лысая макушка мистера Олменака, похожая на круглый нос «ДС-3»[10]. Ирма хихикнула.

– Вас не было перед домом, и не подскочи я вовремя, мистер О. расшибся бы о входную дверь! – Нэнси ласково погладила мистера Олменака по голове.

По лицу Ирмы катились слезы, изуродованное болезнью тело сотрясалось от смеха.

– В следующий раз оставлю дверь нараспашку, – выдавила она, едва не расхохотавшись в голос, и хлопнула себя по бедру.