Месть носит Prada - [10]

Эмили пришла в восторг, услышав, как удачно прошла встреча, а новость о совещании в четверг восприняла еще лучше. Макс заставил «Харрисон медиа холдингс» выделить аж шестизначную сумму на открытие журнала – больше, чем любая из них представляла в самых смелых мечтах, а тут еще Эмили не смогла присоединиться к спонтанно наметившемуся ленчу, которым Макс предложил отметить сделку.

– Если бы вы знали, как трудно к ней попасть на прием, вы бы ни на минуту не подумали, что это предлог, – сказала Эмили, убегая к какому-то дерматологу знаменитостей, к которой она записалась за пять месяцев. – Легче у Далай-ламы получить аудиенцию, а морщины у меня на лбу углубляются с каждой секундой.

И снова Макс и Энди остались вдвоем, и снова два часа превратились в пять, и наконец метрдотель стейкхауса вежливо попросил их уйти, чтобы подготовить столик для клиентов, заказавших места к ужину. Макс взял Энди за руку и повел домой, за тридцать кварталов, и идти вместе было необыкновенно приятно. Они составляли красивую пару, а их взаимная симпатия вызывала улыбки прохожих. У самого дома Макс поцеловал Энди – поцелуй длился всего несколько секунд, но оказался нежным и умелым. Удовольствие смешивалось со страхом – ведь Макс не попросил большего и не предложил снова встретиться. Однако, хотя он наверняка целовал девушек где хотел и когда хотел, ее не покидала смутная уверенность, что Макс непременно скоро объявится.

Так и вышло – утром он позвонил, и вечером они снова встретились. В последующие пять дней они нехотя расставались, лишь чтобы отправиться на работу, по очереди ночевали друг у друга и выбирали развлечения. Макс отвел Энди в семейный итальянский (и чуточку мафиозный) ресторан в центре Квинса, где все звали его по имени. Когда Энди подняла бровь, он поспешил объяснить – это только потому, что, когда он был ребенком, его семья выбиралась сюда минимум раз в месяц. Энди отвела Макса в свой любимый комедийный клуб в Вест-Виллидж, где на ночном шоу они так смеялись, что забрызгали напитками весь столик. Потом они исходили половину Манхэттена, наслаждаясь летней ночью и отыскивая дорогу к дому Энди почти перед самым рассветом. Они брали напрокат велосипеды, ездили на трамвае по острову Рузвельта и нашли не менее полудюжины уличных лотков с вкуснейшей едой, пробуя все – от кустарно сделанного мороженого и нежнейших тако до свежих роллов с мясом лобстера. Они страстно занимались сексом. Часто. К воскресенью они чувствовали себя обессиленными, пресыщенными и – по крайней мере так думала Энди – очень влюбленными. Они проспали до одиннадцати, а потом заказали огромный пакет бубликов и устроили пир на ковре в гостиной Макса, выбирая между передачей о модернизации старых домов по «Эйч-джи-ти-ви» и матчем «Ю-эс оупен».

– Наверное, пора открыться Эмили, – сказал Макс, подавая Энди чашку латте, сваренного стоявшей у него профессиональной кофемашиной. – Пообещай мне, что не поверишь ни слову из того, что она скажет!

– Насчет того, что ты ужасный плейбой с проблемами в серьезных отношениях и пристрастием к молоденьким девицам? С какой стати мне все это слушать?

– Слухи о моем распутстве сильно преувеличены.

– Ну еще бы! – Энди говорила легко, но репутация Макса ее действительно задевала. Он не казался пустышкой – разве настоящий плейбой станет смотреть «Эйч-джи-ти-ви», лежа на ковре? – но, с другой стороны, прежние подружки тоже могли клюнуть на эту удочку.

– Ты моложе меня на четыре года – это хоть ничего?

Энди засмеялась.

– Ну да, то есть мне всего-то тридцатник – дитя, сущее дитя, а ты старый дед. Как раз это мне очень даже нравится.

– Хочешь, я скажу Майлсу? Я с удовольствием.

– Не нужно. Эм сегодня придет ко мне на суши и повтор «Доктора Хауса», тогда я ей и скажу.

Энди так увлеклась, пытаясь представить реакцию подруги: оскорбится ли Эмили, потому что она не сказала ей раньше, вспылит – деловая партнерша закрутила роман с инвестором! – или сгорит со стыда, ведь Макс и Майлс давние приятели, – что совершенно упустила самый очевидный вариант: Эмили уже догадалась.

– Ты что, правда знаешь? – поразилась Энди, свесив ногу в носке с дивана из секонд-хенда.

Эмили обмакнула кусочек сасими из лосося в соевый соус и отправила в рот.

– Ты что, за дуру меня держишь? Или, может быть, даже за слепую дуру? Знала, конечно!

– А когда ты… и как?

– О, ну я не знаю! Может, когда ты приехала тогда после первого дня с таким видом, словно у тебя был лучший в жизни секс. Или после деловой встречи в «Харрисон», когда вы не могли насмотреться друг на друга, – почему, ты думаешь, я на ленч не пошла? Или когда ты потом пропала на неделю, не перезванивала, не отвечала на сообщения и вообще вела себя как старшеклассница, которая прячет парня от родителей? И она еще теперь удивляется!

– Во-первых, в Хэмптонс никакого секса у нас не было, мы даже не…

Эмили подняла руку.

– Вот только давай без подробностей! Да и не обязана ты ничего объяснять. Я рада за вас, Макс прекрасный парень.

Энди осторожно посмотрела на нее.

– Ты же мне сама сто раз рассказывала, какой он бабник.

– Ну, бабник. Может, он уже остепенился. Люди меняются. Правда, к моему мужу это не относится – я тебе говорила, что нашла у него сообщение от какой-то цыпочки по имени Рэй? Ничего серьезного, но требует дальнейшего расследования. Но если Майлс не может без приключений, это не значит, что и Макс неисправим. Может, он именно тебя искал.