Месть Мориарти - [104]

Уставившись мрачно в пол, Холмс покачал головой.

— Не знаю, что и сказать. Уотсон и Мур Эгер, они ведь думали, что вылечили меня. Доза сократилась до минимума, однако же я, втайне от них, продолжал принимать кокаин. Так продолжалось до Парижа.

— С этим и связано ваше тогдашнее недомогание?

— Да. Я оказался без наркотиков в самый неподходящий момент, когда обострились все ужасные и весьма болезненные симптомы абстиненции.

— И вам потребовался кокаин?

— Я не мог обойтись без него.

— Но почему вы не купили его в Париже, где он продается вполне свободно?

— Не так уж и свободно, некоторые ограничения все же есть, но вы правы, да, я мог бы купить порошок в Париже. Мозг порой выкидывает странные фокусы — я думал только о том, что должен вернуться в Лондон и поскорее увидеться с моим человеком на Орчард-стрит.

— Но…

— Но он не дал мне ничего. Ни грана. Да-да. Не удивляйтесь, но я и в этом вижу дьявольскую руку Джеймса Мориарти. Я был совершенно разбит — и физически, и морально, — но не сломлен. Я вернулся сюда и в один из редких моментов прозрения принял волевое решение: навсегда, любой ценой покончить с наркотиком. Не стану говорить, чего это мне стоило…

— Я и сам вижу.

— Возможно. Скажу так, это походило на схватку с самим дьяволом и всеми его приспешниками. И все же я победил. Я прошел сквозь тьму и теперь навсегда освободился от искушения.

— Однако за то время, что вы сражались с дьяволом, Мориарти успел серьезно подпортить вашу репутацию в глазах общества.

— Вы правы, Кроу, Мориарти немало навредил мне и дорого заплатит за причиненное зло.

— Но как вы разубедите тех, кто уже распространяет скандальные слухи?

— Повлиять на общественное мнение не так уж и трудно — пара нужных слов в нужном месте, намек здесь, совет там — и ветер переменится. Мой брат, Майкрофт, так переживал, что места себе не находил, но я уже послал ему телеграмму, успокоил и заверил, что все скоро кончится. Еще день-другой, немного отдыха и хорошего питания для укрепления сил, и я снова буду готов к бою. Не зря же судьба наделила меня тем, что называют железной конституцией.

— Я могу взять Мориарти сегодня же, пока он с этой… с этой женщиной. — Лицо инспектора полыхнуло гневом.

— И лишить меня удовольствия схватиться с ним самому? Нет, Кроу.

— Если не забыли, я тоже поклялся избавить мир от этого злодея, а вы не раз заявляли, что не желаете привлекать внимание общества к своему участию в этом деле.

— Не беспокойтесь, все лавры достанутся вам. — Холмс мрачно улыбнулся, и в глазах его мелькнули знакомые огоньки. — У меня есть план, Кроу. Мы используем против него его собственное оружие. Скажите, я похудел?

— Определенно похудели, Холмс.

— Лицо вытянулось, да? Щеки ввалились?

— Да.

— Отлично. Значит, обстоятельства играют мне на руку. Я давно подумывал о том, чтобы принять это обличье, и теперь задача облегчается.

— Чем я могу помочь?

— Прежде всего, нужно выяснить, где именно на Альберт-сквер живет Мориарти — если, конечно, он скрывается там. Я бы занялся этим сам, но…

— Поберегите силы, а это предоставьте мне.

— Мне нужно подробное описание дома и тех, кто там живет. Узнайте также, насколько хорошо ему удается играть мою роль. Его обычные передвижения по городу.

— Я все сделаю.

— Отлично. Я знал, что смогу рассчитывать на вас, Кроу.

Секрет блестящего исполнения роли Холмса крылся, по мнению Мориарти, отнюдь не в деталях, а в общем впечатлении. Все, что он сделал, это добавил немного роста, слегка изменил черты лица, голос и манеры. Брат Холмса, Майкрофт, обнаружил бы подмену через пять минут. Но для Ирэн Адлер он был единственным настоящим Шерлоком Холмсом, потому что ее представление о нем строилось исключительно на сохранившемся в памяти смутном образе.

Тот же эффект срабатывал и в случаях, когда его замечали с мисс Адлер в публичных местах. Люди ожидали увидеть Холмса и видели Холмса.

Сунув ноги в ботинки со специальной, добавляющей роста, подкладкой — он пользовался ими же, когда перевоплощался в своего мертвого брата, — Мориарти устроился перед зеркалом и приступил к работе над носом, которому следовало придать характерную горбинку.

Согласно заведенному в последнее время порядку в доме на Альберт-сквер в такое время оставались только он сам, Марта Пирсон и ее юная помощница. Остальные либо находились в Бермондси, либо занимались «семейными» делами — воровали, грабили, собирали дань, мошенничали. Бриджет Спир все еще лежала в лучшем заведении Сэл Ходжес — ей прочили преждевременные роды. Сама Сэл пребывала там же. Возрожденная «семья» крепла день ото дня.

Профессор собирался приклеить накладные брови, когда внизу звякнул дверной звонок. Являться сюда своим разрешалось только в случае крайней необходимости, а потому он решил, что это скорее всего какой-то торговец.

Но нет, нарушителем заведенного распорядка оказался Берт Спир.

— Кроу, — выдохнул Спир, когда Мориарти впустил его наконец в свою спальню.

— И что Кроу? — Профессор окунул кисточку из соболиной шерсти в пузырек с неким препаратом телесного цвета и аккуратно провел ею по мастике на переносице.

— Его отпуск закончился. Он вышел на работу.