Месть - [22]

— На Земле немало маленьких стран и городов, но люди в них не так счастливы.

— К малой населённой площади государства добавляется ещё исторически сложившееся стремление выжить в суровых условиях. Здесь ведь всю зиму длятся сумерки, поэтому деревьев так мало. Красиво, но жить не так легко…

Поразительно, как глубок товарищ Максим. Кто бы мог подумать?

— А ещё исландцы обожают читать книги: в Исландии публикуется больше книг в расчете на душу населения, чем где бы то ни было в мире. Некоторые психологи считают, что литература, как и другие составляющие культуры, в трудные времена служит неким буфером. Повествование позволяет выразить свое горе и тем самым облегчить его. Одна из самых известных исландских поговорок: «Лучше босиком, да с книгой», — улыбается. — Ты вот, когда в последний раз книгу открывала?

— В школе. В школьные годы моё чтение началось и закончилось — в дальнейшем было не до чтения. А ты?

— А я сейчас перечитываю «Мастера и Маргариту» Булгакова.

Занятно, в школе эта книга впечатлила меня и стала любимой.

— А любимая книга у тебя какая?

— «Жизнь взаймы» Ремарка. Читала?

— Да, тоже ещё в школе. Почему именно она?

— Любовь и смерть, что может быть в жизни лучше любви, и что страшнее смерти?

— Справедливость… — шепчу я.

На следующий день мы едем в Рейкьявик. Город притягивает своей северной аскетичностью, урбанистическими пейзажами и пустынностью в сравнении с Москвой. Но впечатлила церковь Хадльгримскиркья, поражающая своей простотой и сложностью одновременно, своим сходством с органом.

Внутри прохладно, просто и спокойно. Нет давления истории прошлых поколений, как это ощущается, например, в Парижском Нотрдаме, испанских церквях, нет принуждения к культу, схожего с нашими соборами.

Только чистый в своей первозданности покой и устремлённые к возвышенному мысли. И именно здесь моё сознание было наиболее близко к заветному: «Прощаю!».

— Так в чём же секрет счастья? — спрашиваю я Максима, пытаясь отвлечься от собственных мыслей.

— В справедливости. Стремление к открытому справедливому обществу и является ключом к счастью. Мой друг говорил, что по данным последнего доклада ООН, посвященного счастью во всем мире, в Исландии это благо распределено равномерно, то есть справедливо, в этом и есть весь секрет…

Итак, счастье в справедливости… А месть является её торжеством, своеобразным апогеем. Пора приступать, ведь клиент, похоже, уже перезрел.

Глава 13. Антоша

Приезжаем в Москву вымотанные, уставшие.

— Можно к тебе? — спрашивает Макс мягко, в голосе его надежда.

— Можно…

Поднимаемся. Открываю дверь, в квартире музыка, громкая, красивая. У входа мужская обувь, и я знаю чья. Макс молчит, а я чувствую, как воздух вокруг нас электризуется. Моего «нечто» больше нет, есть только Софья Игоревна Ланская, успешная бизнесвумен, жестокая, безнравственная, беспринципная.

Вхожу в спальню, в постели меня ждёт Антон, ведь сегодня пятница… Целую его в губы:

— Привет, Антош.

— О, приветик, я заснул тут у тебя… Ты где была?

— В Питере по делам.

— А это кто? — спрашивает, глядя на Максима, спрятавшего руки в карманы… На лице моего спутника эдакая адская смесь злости, ревности, негодования и презрения одновременно.

— Это приятель мой, вместе летали.

— Слышь, приятель, топал бы ты домой, пятница — Антошин день!

— Правда, Макс, тебе пора, — пою эльфийским голосом. — Спасибо, что подкинул!

Вот что должен делать в подобной ситуации мужчина адекватный, но с достоинством? Понятия не имею. Макс спокойно вышел… И вернулся ровно через 30 секунд, чтобы избить Антона. Но Антон — парень, регулярно посещающий фитнес, ведь привлекательное рельефное тело, которым ему нужно торговать, требует постоянных тренировок…

Мужская драка — зрелище не для нежных женских глаз, поэтому я спокойно удаляюсь на кухню, закуриваю сигарету и думаю о том, где спать буду, ведь мужской спор однозначно разнесёт мою спальню в прах… Вообще-то я не курю, но делаю это всегда, когда необходимо поддержать компанию нужному человеку, или когда мои нервы на взводе. Говорят сигарета в зубах — это сублимация детской соски, мы взрослые курим, чтобы успокоиться, имитируя то, что делали с этой же целью в детстве, удовлетворяя свой сосательный рефлекс…

Спустя минут 10 Макс входит в кухню, губы у него разбиты, руки тоже, на лице злость.

— Решил остаться? — спрашиваю, но ответа не получаю.

Вместо ответа, он сдирает с меня одежду и тащит в душ, в глазах его ярость и возбуждение, неистовая злость и желание овладеть мною. Он прижимает меня к скользкой кафельной стене, поток холодной воды, отрезвляет, но не приводит в чувства, мы оба сходим с ума от страсти, его одежда промокла насквозь, как и наши головы, но он не стремится избавиться от неё, знаю, хочет унизить меня только моей наготой, жаждет мести за угнетённое его мужское самолюбие, за пережитую и переживаемую им сейчас острую, жгучую, рвущую его на части ревность, за шаткий мир наших отношений, где задуманным им ролям не прижиться, и понимание этого убивает и злит его одновременно.

Целует меня грубо, сжимая мои волосы на затылке, мои руки пытаются лечь на его плечи, но он сбрасывает их, расстёгивает только брюки, и резко задрав моё нежное бедро жёстко входит… Мне больно, но я молчу, знаю, что если скажу ему, он остановится, знаю — если попрошу прекратить этот грубый секс — он прекратит, но позволяю ему всё это намеренно…