Месть лорда Равенскара - [40]

"Я люблю его! Я его так люблю!» — твердила она про себя, и сердце ее разрывалось от боли.

Иногда в отчаянии она приходила к мысли, что самое лучшее, что она может сделать для любимого человека, — это умереть. Тогда он станет свободным и никто не станет разыскивать ее и привлекать к суду за совершенное убийство.

И все же, какими бы тяжелыми и были ее ночные думы, днем, за делами и заботами, ей становилось гораздо легче и печаль таяла, как облачко в летнем небе. Оставалось чувство глубокой благодарности Богу за покой и тишину, которую они с Кэрил обрели в маленьком деревенском доме. Все-таки удивительно, как благосклонно отнеслась к ним судьба! Если бы дилижанс в тот день не перевернулся, если бы мистер Бакстон не остановился тогда у станции сообщить об этом, если бы он не предложил подвезти их с Кэрил — где они могли бы оказаться сегодня? Только сквайр, с его предупредительным и уважительным отношением ко всем людям, мог обратить внимание на незнакомых утомленных путешественниц. Во всей Англии они не нашли бы другого такого уютного и недорогого пристанища. Ромаре всякий раз становилось неловко, когда она должна была отдавать ту ничтожную сумму, которую назначила им миссис Косвелл. Наверняка сквайр порекомендовал ей не слишком жадничать, но гостеприимную и заботливую фермершу и не надо было просить об этом. Она присматривала за Александром, словно он был ее собственным ребенком, к тому же ей показалось, что Кэрил тяжело управляться с малышом, и она нашла для него кормилицу. Одна из ее невесток недавно родила дочку и с радостью согласилась кормить еще одного малыша.

Теперь Александр не отнимал все силы у своей молодой матери, и под восхищенными взглядами сквайра Кэрил расцвела словно утренняя роза. Напряженное выражение исчезло с ее юного личика, разгладились морщинки под глазами. Она хорошо питалась и много бывала на свежем воздухе. Казалось, к ней вернулись ее восемнадцать лет. Словно никогда не существовало на свете сэра Харвея, который превратил красивую веселую девушку в запуганную, раздавленную женщину. Кэрил поступила правильно, решила Ромара прошлой ночью, когда осталась одна: мистер Бакстон обязательно должен знать обо всех препятствиях и трудностях, с которыми предстоит столкнуться. Рядом со сквайром Кэрил легче будет забыть сэра Харвея и его угрозы.

Понятно, что он ни за что не откажется от мысли завладеть своим сыном, а значит, никогда не прекратит своих преследований. Первые дни на ферме Ромара провела в тревожном ожидании. Каждый стук в дверь, шум колес въезжающих во двор повозок заставляли ее замирать от страха. Ей все казалось, что это люди сэра Харвея приехали забрать малыша или же за ней явился наряд полиции с приказом немедленно предстать перед судом.

Но постепенно атмосфера доброты и радушия, царившая в доме миссис Косвелл, отличная еда, покой и уют развеяли опасения Ромары, хотя сердце ее все так же ныло и готово было разорваться от тоски по лорду Равенскару.

Наверное, он уехал себе в Лондон и думать забыл о ее существовании среди своих друзей из Карлтон-Хауса и палаты лордов, мучилась она от безрадостных мыслей, да и с какой стати он должен думать о женщине которая всего лишь носит его имя и которая так же быстро исчезла из его жизни, как и появилась?

«Вспомни же обо мне! Услышь меня, мои молитвы!» — по ночам шептала в отчаянии Ромара.

Ее думы иногда казались ей самой огромными, сильными, невидимыми птицами, что летят, не зная усталости и преград, чтобы разыскать его, как бы далеко он сейчас ни был. А душу точила мысль: он скоро забудет ее, все неприятные воспоминания об обстоятельствах их знакомства постепенно сотрутся из его памяти, и жизнь его потечет спокойно и размеренно.

Кэрил и мистер Бакстон почти скрылись из вида, и Ромара отправилась на кухню, где хлопотала миссис Косвелл. Она колдовала над праздничным тортом, который испекла к девятнадцатилетию Кэрил. В руках у румяной фермерши была кисточка из гусиных перьев, и она покрывала торт сахарной глазурью.

Ромара вошла в большую кухню и ахнула:

— Какая красота! Кэрил будет очень рада! Она всегда любила праздничные торты, особенно когда была маленькой. Впрочем, она и до сих пор ждет их с нетерпением.

— Да ведь в каждом взрослом всегда живет ребенок, — отозвалась миссис Косвелл. — Вот, например, сквайр хоть и посмеивался над нами в прошлом году, когда я испекла торт к его дню рождения…

— И все-таки, думаю, он его и съел, — с улыбкой договорила Ромара.

— А как же! — миссис Косвелл не скрывала своего удовлетворения. — Может, вы, голубушка моя, хотите горячую булочку? Там в духовке полный противень.

— Нет, пожалуйста, не надо меня соблазнять! — воскликнула Ромара. — Вы очень вкусно готовите, и я уже так поправилась, что в пору расставлять мои платья. И у Кэрил та же проблема!

— Коли вы уж заговорили про вашу сестру, милая моя, — заявила миссис Косвелл, — то скажу вам прямо, как, впрочем, и ей не раз говорила, что она такая же толстая, как палка у метлы!

Она отступила от стола, чтобы полюбоваться на творение своих рук, и добавила:

— А была бы она крепкой и упитанной, как я, то и сквайр так не переживал бы.