Месть Лисьей долины - [31]

– Папа одобрял нашу женитьбу.

– Папа? Да твой отец…

Тут Тина залилась совсем уж оскорбительным смехом. Девочка явно не понимала, что мужчина, воспитанный в традиционной мусульманской семье, не станет терпеть такого. Особенно если бывшая невеста оскорбляет его отца, главу семьи.

И точно – Дамир шагнул вперед и поднял руку. Валентина, сощурив зеленые глаза, ждала, что будет дальше. Кажется, она совершенно не боялась спортсмена.

Я поспешно вышла из укрытия и встала между Тиной и ее бывшим женихом:

– Валентина, вам пора к сестре. Дамир, а вам лучше уйти.

Лицо его было багровым, глаза налились кровью. Кажется, он покраснел не только от ярости, но и от стыда, когда сообразил, что я слышала их разговор. Спортсмен покачал на весу тяжелый кулак – и вдруг обрушил его на меня. Я увернулась буквально в последнюю секунду – ушла из-под удара. Если такая штука – размером с боксерскую грушу – достанет меня, придется тратиться на пластического хирурга.

Акчурин сделал еще несколько обманных шагов и вдруг, вместо того чтобы нападать на меня, шагнул к Тине. Девушка завизжала и вскочила на могильную плиту.

– Тина, уходите, – не оборачиваясь, проговорила я. – Быстро уходите отсюда. Идите к сестре и остальным. Я скоро.

За спиной послышался шорох – это Валентина Горенштейн последовала моему совету, не на шутку напуганная преображением бывшего жениха: впервые на ее глазах он из ручного медведя превратился в источник опасности. Акчурин рванулся за девушкой, поэтому я прыгнула на него и повалила на землю подсечкой. Как оказалось, зря. Дамир занимался борьбой, и, оказавшись на земле, он почувствовал себя в привычной стихии и очень технично принялся наносить мне удары – коленями, локтями. Если бы этим утром, собираясь на похороны Аркадия и прикидывая, с какой стороны ждать опасности, я не надела бы под костюм легкий бронежилет, этот тип точно сломал бы мне ребра или проломил грудную клетку. Силища у него была изрядная, и спортсмен ее не сдерживал, и уж подавно не делал скидок на то, что перед ним партнер другой весовой категории. Ну погоди же…

От ударов головой я пока уворачивалась, ставила блоки, но противник, кажется, решил меня добить. Акчурин плохо соображал и уже не контролировал своих действий. Да, а ведь он вполне способен убить кого-то в азарте боя, и только потом до него дойдет, что же он натворил!

Поэтому я перевернулась и оседлала противника. Дамир взревел и поднялся на ноги, причем мой вес – как-никак пятьдесят килограммов – нисколько ему не помешал. Ну и танк!

Я расцепила наши вынужденные объятия и поспешно отскочила на приличное расстояние.

– Дамир, послушай, возьми себя в руки, успокойся, – проговорила я, – ты будешь жалеть потом.

Но он меня не слышал. Ладно, тогда сделаем по-другому. Я ушла в глухую защиту. В таких случаях противник чувствует, что победа близко, и начинает усиливать атаки, выдавать весь свой арсенал. Вот и Дамир перешел на крайне эффектные (и эффективные, чего уж там) удары в прыжке. Некоторое время я уходила от них, но потом пропустила один удар в корпус, второй… Я согнулась и притворно застонала. Если бы не броник, сделанный для меня одним местным умельцем по спецзаказу, мне и в самом деле пришлось бы плохо. Акчурин – это вам не хулиган из серии «дай закурить», это спортсмен и, скорее всего, чемпион в каком-то единоборстве. Следующий удар был более ленивым и медленным, Дамир уже был уверен в победе. Но именно этот удар был мне нужен – я перехватила руку спортсмена, взяла в захват и одним движением сломала.

Дамир заорал. Честно говоря, я ждала, что это нейтрализует противника, но я недооценила его – в азарте боя Акчурин даже боли не чувствовал. Но со сломанной рукой он был не боец, поэтому очень скоро я еще раз повалила его на землю и села сверху, одной рукой фиксируя кисти, а локтем другой нажимая на горло. Да, это было не спортивно, признаю. И прием этот я не в спортзале освоила – ему меня обучили в отряде «Сигма». Но ведь у нас не соревнования на кубок коренных народов Севера по борьбе нанайских мальчиков. Он бы меня убил, если бы я позволила.

Дамир захрипел. Кажется, я тоже вошла в азарт, потому что едва не пропустила жест спортсмена – он дважды похлопал ладонью по земле. Это был знак, что схватка окончена – спортсмены дают его во время соревнований. Значит, Акчурин снова контролирует себя.

Я отпустила его, поднялась, растирая руки, и презрительно бросила ему в лицо:

– Вот теперь можешь жаловаться папе.

Дамир некоторое время полежал на земле, баюкая сломанную руку (ту же самую, я сломала ее вместе с лангетой). Потом приподнялся и сел, уставился на меня круглыми глазами и спросил:

– А ты кто?

Да, дела куда хуже, чем я ожидала.

– Ты что, забыл? Я телохранитель Тины Горенштейн. Ты собирался ударить девушку. Тоже не помнишь?

Акчурин непонимающе смотрел на меня:

– Я хотел… ударить Тину?

– Слушай, у тебя с головой проблемы? – разозлилась я. – Слишком часто по башке получал на татами?

– Вообще-то я чемпион Поволжья по панкратиону, – невесело улыбнулся он. – Как вы меня…

– Руку тебе пришлось сломать, чтобы привести в чувство, – жестко проговорила я. Извиняться перед Акчуриным я точно не собираюсь. Конечно, его папаша может устроить мне веселую жизнь, он в этом городе человек далеко не последний…